И вначале ее расчет оправдался, сын ей изредка деньжат подбрасывать стал. Раза три в год, не больше. Он несколько лет от одной женщины к другой ходил, затем у нас появилась Алмаза. Она Раю живо отвадила. Ты бы видела, как сватья вон понеслась, когда цыганка какой‑то свой заговор вслух читать начала. Встала посреди гостиной, волосы черные, глазищи как нефтяные омуты, факелами горят, руку подняла и нараспев твердит: «На ракирэн, на пхучэн, джян Дэвлэса!» [9]Я понятия не имела, что эти слова значат, но даже мне, хотя я в ерунду не верю, не по себе стало, от того и запомнила их. Ну, может, не совсем точно. Побежала наша целительница к двери, за ковер споткнулась, упала, колени расшибла. Алмаза ей вслед уже на русском: «Будешь знать, как врачевателем прикидываться. Все чужие болезни Господь на тебя повесит!»
– Алмаза была гражданской женой Захара? – на всякий случай уточнила я.
– Именно, – подтвердила Полина Макаровна. – Не один год он с ней прожил. Интересная женщина. И внешне, и внутренне. Гордая очень. Умела с мужчинами обращаться, Захара в кулак стиснула, он ее слушался. Ну и набрался всякой ерунды про сглаз, порчу и приметы. Алмаза в театре работала, так сын у нее на спектаклях просиживал и меня пару раз приглашал. Я сходила, полюбовалась на действо. Красиво пели‑танцевали, да я такое искусство не уважаю. Ко мне Алмаза прекрасно относилась, обращалась по имени‑отчеству, всегда на «вы», иногда называла «Биби». Это по‑цыгански «тетя». Всегда подчеркивала, что не законная жена, никаких прав в доме не имеет, я здесь главная. С Захаром они не ругались, отношений не выясняли, и, в отличие от Светланы, голова по ночам у нее никогда не болела. Алмаза была умная, хитрая, знала, чего хочет. Но мне такая невестка была без надобности. Захару, думала я, нужна нормальная женщина, которая домом займется, мужа будет любить‑уважать, считать главой семьи, благодарить его за все хорошее, не станет изменять, мешать ему бизнес строить. Да не попадаются такие. Светлана звездой себя считала, а Захара лаптем, не способным ее великое искусство оценить. К кухне приближаться не хотела, сыном не интересовалась, ко мне как к прислуге относилась. Алмаза любовника уважала, но ухитрилась его в бараний рог скрутить, морально сильнее Захара была. И как при расставании выяснилось, интеллигентной она только прикидывалась. Когда уходила, прокляла и Захара, и меня, и Макара, и наш дом и род до сорокового колена. Такое представление устроила! Через день после этого у нас в саду все цветы почернели и погибли. Садовник сказал, кто‑то их опрыскал раствором кислоты, листья и лепестки сожжены. Я сразу поняла, чьих злых рук это дело, а Захар занудил: «Проклятие работает», священника вызвал, всяких магов наприглашал.
Старушка с минуту помолчала.
– А спустя месяц в машине Захара смрадом потянуло. Сидеть в джипе невозможно стало, новый автомобиль вонял, как деревенский уличный сортир. Захар мрачнее тучи ко мне пришел. «Порча тачку сжирает!» И давай новых шаманов искать, которые иномарки исцеляют. А я приказала шоферу джип в сервис везти, заплатить там хорошие чаевые, пусть мастера машину на молекулы разберут и причину вони найдут. Ну не верю я в потусторонние силы, привидения, духов и проклятия! Уверена была: земные ручонки постарались. И что ты думаешь?
Полина Макаровна окинула меня торжествующим взглядом.
– Только водитель проблему озвучил, как слесарь ему говорит: «Извини, мужик, придется сиденья разрезать. По опыту знаю, обычно в заднее инъекцию впрыскивают». Оказывается, ничего удивительного с внедорожником не случилось, виной всему старая уловка обиженных баб. Набирают они в большой шприц фекалии или вытяжку из рыбы и вкалывают в кресло. Я тогда шоферу допрос устроила: «Признавайся, подвозил кого‑то на хозяйской машине?» Пришлось дураку правду выложить.