А ещё. В институте юмор повзрослее школьного. Хотя так же дурачились над сокурсниками, друг над другом, доставалось и преподавателям. Много ходило разных баек о сессиях, экзаменах. Но много всего было из жизни. Как-то попросил друга из другой группы на экзаменах наметить мне его билет. Мы сдавали этот экзамен на следующий день. Дал мне вопросы, я выучил только этот билет! Захожу на экзамен, а там картина маслом – все билеты чистые, а на одном огромный крест! Я чуть было не завыл, на секунду вспомнил всех родственником этого товарища…, но что делать? Беру этот билет, сразу, без подготовки отвечаю. Преподаватель посмотел на меня, улыбнулся, сделал небольшую безмолвную паузу, затаил дыхание и поставил «отлично». Он тоже дружил с юмором. Было.
Юмор армейский, где всё квадратное нужно катить, а круглое носить.
В армии зубы рвут через другое отверстие. Много из жизни прапорщиков, солдат, каптёрщиков, дежурных. Подушку называли: «ни пуха, ни пера», а дежурного по роте – соловьём разбойником. Наш ротный командир говорил: «Товарищи солдаты, песню надо орать так, чтобы мышцы на жопе дрожали» Словом, армия – это единственное место, где молодой хочет стать дедом. Было.
Чёрный юмор. Проскакивает иногда и у нас. Это от того, что в жизни сейчас так много негатива. Такой юмор, конечно, не решает никаких проблем, но он есть, он существует.
С юмором по жизни. В нашей дружной и весёлой компании тоже все острячки. Ни одна наша встреча, поездка или путешествие, отдых на природе или просто встреча в гараже не оставляют без крылатого выражения, фразы или слова. «Грузинское слово – Ркацители» или «У нас есть всё, но закрыто в багажнике». Команда собаке: «Зевс, здесь всё „фу“!». Любим анекдоты, весёлые студенческие песни вспоминаем. У нас и фоток много весёленьких, с настроением и с приколом.
А вот одесский юмор особенный. Острое словечко можно услышать везде. Посетили знаменитый в Одессе Гамбринус, уютно, приличная публика, фирменное пиво. Сидим. Музыка необыкновенная, главное скрипач оказался таким виртуозом. Начинаю снимать на камеру и сразу реплика: «каждое ЛЯ – стоит три рубля». Юмор в Одессе совершенно бесплатный и его много. В маршрутке, на пожелание выйти здесь, Вас высадят там. Было так в Затоке.
Я. Писать о себе? Нет, уже немного писал. В конце моего алфавита будет не интересно. Я вспомнил песню 70 – х «Я мысленно вхожу в Ваш кабинет». Д. Тухманов. Просто гениально.
А было это, наверное, в 1975—1976 г. Мы слушали взахлёб Beatles, и тут появляется пласт Д. Тухманова «По волнам моей памяти». Все в шоке, ходим друг к другу с магнитофоном «Весна» и переписываем. Прекрасное было время. Вот что вспомнилось на букву «Я».
А всем спасибо, что набрались терпения прочитать мой алфавит.
Литовский вариант
Нашёл это недавно, хотя написано в 1990 году.
Мы тогда жили при Союзе, а волнения о независимости только зарождались. У нас в Украине тоже была такая зигота. Называли это РУХ, т.е. движение. А чтобы не запретили – назвали Движение за перестройку. Никакой перестройкой в РУХе не пахло. Это были ярые антикоммунисты, диссиденты, писатели, артисты, учёные – словом интелегенция. Основные и главные задачи – это независимость от Союза, жёлто-голубой флаг, герб – трезубец и гимн – «Ще не вмерла Украина». Дальше никто и не собирался смотреть и планов других не придумали. Просто не представляли, сдадутся ли когда-то коммунисты. Но начинать было нужно хотя бы так. Была попытка В. Черновола попробовать свои силы в Президентских выборах. Это только первая заявка. Да и как можно было победить? Там даже не нужен контроль над транзитным сервером. Но это было позже.
В отпуск мы часто ездили в Прибалтику, там живут родственники супруги – брат Олег в Снечкусе, сейчас это город Висагинас. Есть родственники и в Эстонии, в Тарту. Такой интереснейший город. Во-первых, это ближе к западу, во-вторых – хотелось быть ближе к западу. Но вот в Литве начали о независимости не только думать, но и потихоньку ставить локомотив на другие рельсы. Это, наверное, и правильно. Но нам было всё дико. Поражались смелости этой нации во всём. Советских газет уже почти не было. На ТВ только первый, а в остальном литовские программы и запад. Когда у нас показывало три программы, там можно было смотреть более десяти. Да и в разговорах никто не стеснялся говорить, что в Союзе не всё нормально. Просто в стране был настоящий бардак. Никто не мог управлять государством, в котором всё валилось посекундно. Вечером хлеб мог стоить вдвое дороже, чем утром. Ну, кому это понравится? Смертный люд ведь все это переживал, а сытые в это время становились ещё богаче. Им до развала не было никакого дела. Скорее ухватить для себя лакомый кусок, а там хоть провались оно всё пропадом. Активы вывозились из страны, «золото» партии уходило из-под контроля партии. Верхушка делила его, рвала на куски. У некогда всемогущей империи в то время уже не было бюджета страны. Вся страна стояла в очередях за хлебом и водкой. Вспомнилась поговорка: «Бог дал зубы, он будет давать хлеб». На самом деле это всё было очень грустно.
Так вот в Литве набросал в блокнот несколько строк из того, что бросилось в глаза, что увидели в их жизни реально.
1990 г.Весёлая история
Это случилось, когда я лежал в больнице. Неврология. У меня случился инсульт. Ровно через полгода, как это случилось с моим отцом, день в день. Так вот… М. Зощенко как-то говорил, что человек очень странное животное, и в таких условиях, в какие я попал, лучше не болеть. Ещё покойника не вынесли, а меня уже уложили на него кровать. Да ещё больные юмористы сказали, что на этой кровати и вчера тоже жмурика вынесли. Я юмор уважаю, но мне не до смеха тогда было, ударило, и Мир был в негативе, слабость. На самом деле это жутко. Мне ставили капельницы (как я это не люблю), куча уколов и таблеток. Врачи говорят, что это они начали меня интенсивно лечить. На второй день появилось зрение процентов на 5—10, и можно было по стенке разыскать туалет. Собственно зрение тут не сильно помогло. Шёл на едкий запах. Этим здесь всё пропитано. Так и добрался.
На третий день проснувшись и увидев Мир почти в реалии я сказал себе, что нужно выжить. Я стал презирать эту болезнь! Нужно поскорее избавиться от этой хвори. Проснувшись в пять утра (как дома) я вышел на улицу. Прохладно. На почве изморось, градусов 2—3 было. Походил, потом начал отжиматься. Потом снова всё повторил. После холодный душ.
При обходе доктор спросил, носит ли сестра утку, чтобы я не делал никаких движений. Но я казал ему, что выходил сегодня на зарядку, резких движений не делал, но 50 раз отжался. Пауза была, потом изменение цвета лица, потом ненормативная лексика. От доктора узнал, что я стёбнутый на всю голову и зачем он взялся меня лечить. Потом я узнал, сколько шариков и роликов у меня не хватает в моей кубышке, сколько пудов дыма в голове и сколько соломы. С этими словами он и вышел. До завтрака (если это можно назвать завтраком) оставалось минут 30. Поставил вскипятить чай в кружке, а пока с великим удовольствием употребил банан, привезенный предыдущим вечером моей Танюшкой. Посмотрел в окно. Птицы поют, солнышко показало свои первые лучики. Жизнь продолжается.
Через минут 10 привезли в палату вообще слабого мужика, жуткая картина. Но я ему сразу сказал, что сегодня его очередь бежать за пивом. У него появились слёзы. Я подошёл, сжал ему руку, уверив, что это моя шутка. Пожелал здоровья. Он снова заплакал. Пожелать здоровья от чистого сердца это великая сила. Я заставлял его собраться с силами, и он поверил мне. Через пару дней он начал говорить, потом встал, потом пошёл, а ещё через пару дней, когда я выписывался, он сказал очередному мужику, что уже его очередь бежать за пивом, т. к. Олег (Я) выписался. Вот так друг друга и подбадривали.