А дорога обегала его стороной, и тут любой, кто был достаточно смел или достаточно легкомысленен, чтоб не бояться запятнать себя проклятием, мог срезать путь.
Прислонившись плечом к стволу, молодой мужчина лениво следил, кто же появится из леса. Он стоял очень расслабленно, но на самом деле был должным образом напряжен и бдителен. От того, кто именно шел к полянке, зависело, превратится ли неподвижность в рывок, и окажется ли притороченный к седлу меч в руке. Мужчина был молод, энергичен, и не сомневался, что успеет добраться до оружия прежде, чем опасность станет серьезной.
Среди зелени и ветвей появилось темное пятно. Путник заметно расслабился и с легкой улыбкой стал ждать, когда же монах выберется на поляну. Черный капюшон длинного плаща, накинутого прямо на рясу, перепоясанную ремнем, а не веревкой, как обычно, был сдвинут на затылок, и лица он не скрывал. Лицо было молодое, без единой морщины, но очень строгое. Увидев, что на поляне он не одинок, монах остановился и оглядел путника с ног до головы, после чего решительно направился к нему.
– Сын мой! – произнес он звучно и с ясным валлийским акцентом. – Что я вижу? Неужто ты не боишься погубить свою душу, принося требы языческим богам?
Молодой мужчина рассмеялся в ответ.
– Я не приношу здесь требы языческим богам, святой отец. Сказать по правде, именовать тебя «отцом» у меня с трудом поворачивается язык. Ты, кажется, немногим старше меня.
– Что ж. Неважно, как ты станешь именовать меня – хоть отцом, хоть братом. Главное – предостерегаю тебя, что, поклоняясь старым ложным богам, ты рискуешь благословением Божьим.
– Да я никому здесь не поклоняюсь. Просто присел отдохнуть. Лошадь моя устала, а нам еще нужно добраться до Солсбери. Или, как говорили римляне, до Сорбиодуна.
– Хм… Странно. Люди боятся отдыхать на этой поляне. Опасаются проклятия дьявола.
– Я, брат мой, ничего не боюсь. Господь сильнее старых богов, иначе он бы не победил. Побеждает сильнейший, это же всем известно.
– Я вижу, ты добрый христианин, – одобрительно проговорил монах. – Как хорошо. Среди местных жителей и среди воинов на службе короля не так много благочестивых христиан.
Молодой путник снова рассмеялся. Он смеялся очень легко и искренне – так, как умеют лишь юные, притом чистые сердцем и совестью. У него были прекрасные зубы и яркий румянец, выдававшие несокрушимое здоровье и прекрасное настроение. Мужчина не отличался ни особым ростом или широчайшими плечами, ни горами мускулов или чрезмерной силой, намек на которую проскальзывал бы в каждом жесте. Нет, обычный воин – среднего роста, ладно сложенный, с короткой белокурой бородкой и узкими ладонями. Пальцы казались необычно ловкими для руки, привычной к мечу, и необычно длинными.
– Ты, брат, так много понимаешь в воинах, что берешься утверждать, будто я воин?
– А разве нет? – улыбнулся монах. Он откинул капюшон, и стало заметно, как он молод для странствующего монаха. Вряд ли больше двадцати пяти. – Разве не воин?
– Воин, – согласился тот. – Но не только.
– Позволь, я попытаюсь догадаться. Ты – приближенный короля Этельреда? Держишься так… Уверенно.
– Пожалуй, – эта беседа явно забавляла обоих. – Пожалуй, приближенный. Я – его брат. Младший брат. Эльфред.
– О, – монах легонько поклонился. Впрочем, он мог этого и не делать, ведь церковь не подчинялась власти короля и, уж тем более, его брата. – Я рад познакомиться, принц.
– Э, да какой я принц. Впрочем, это и неважно. Я назвал себя, твоя очередь, брат.
– Меня зовут Ассер. Я из обители святого Давида в Дифеде, направляюсь в Солсбери, в тамошнюю монастырскую библиотеку. Может, меня примет и монастырь.