– Ну, с долларами никто не застрахован, – стал оправдываться Виталий Юрьевич. – Они ж, эти мошенники, почище Акопяна.
Промах с долларами случился с Виталием Юрьевичем, когда он пошел менять их на рубли. Они с женой все свои сбережения, как многие, после того как сберкнижки в одночасье превратились в пустые фантики, не доверяя сберкассам, держали в долларах и вещах. Весь угол их зала занимали дефицитные импортный двухкамерный холодильник, нераспакованный цветной телевизор, кухонный комбайн и музыкальный центр. Это и был основной их капитал, на который они собирались купить машину. Время от времени им приходилось менять доллары на рубли, потому что индексация пенсий не поспевала за инфляцией и денег на жизнь катастрофически не хватало.
У обменного пункта Виталия Юрьевича остановил меняла в кожаной куртке и бейсболке. Здесь всегда крутились бойкие ребята, которые меняли доллары и скупали золото.
– Отец, доллары нужны?
– Нет, я хочу обменять доллары на рубли, – доверчиво пошел на сближение Виталий Юрьевич.
– Да пожалуйста! Я даю больше, чем в обменном пункте. Покажи-ка, они у тебя не фальшивые?
– Как можно? – обиделся Виталий Юрьевич и полез в карман за долларами, но благоразумно показал только одну из двух стодолларовых купюр. Меняла стал зачем-то тереть бумажку, потом стал складывать ее и все как-то отворачивался от Виталия Юрьевича. Тот забеспокоился, чувствуя неладное, и потребовал вернуть назад свои сто долларов. Малый, бормоча что-то вроде того, что деньги нужно тщательно проверять, вернул хозяину его купюру. Виталий Юрьевич ругал себя за то, что вместо честного обмена в официальном пункте, связывается с проходимцами. Обман раскрылся, когда в обменном пункте он получил вместо сорока тысяч рублей за двести долларов всего двадцать две тысячи за сто и десять долларов. Мошенник успел подменить одну купюру в сто долларов на один доллар.
Ольга Алексеевна поохала, поругала мужа и на том успокоилась. А что, в конце концов, было возмущаться? Они оба были, если объясняться языком жуликов, «лохами», и один случай научить их не мог, потому что для них уже готовилась где-то другая, еще более хитрая хитрость. Изобретательность мошенников не знала предела.
У самой Ольги Алексеевны таскали из сумки кошельки, ее грабили цыгане, дурили нищие. Как-то в магазине к ней подошла бабулька, божий одуванчик, и попросила плаксиво:
– Дочка, на хлебушек не хватает, подай бабушке. Есть очень хочется.
Ольга Алексеевна, страдая от сочувствия, подала десять рублей.
– Что ты, доченька, хлебушек-то тридцать стоит, а у меня-то ни копеечки.
И Ольга Алексеевна безоговорочно дала бабульке тридцать рублей, устыдившись своей черствости. А через полчаса зашла в кафе на той же улице, чтобы купить бутылку минеральной воды, и увидела свою «голодную» бабульку, которая восседала за круглым столиком и уплетала пирожные с кофе, надо полагать, за деньги таких же сердобольных и жалостливых как Ольга Алексеевна…
Машина – это было здорово. Они ездили на дачу и больше не таскали на своем горбу и в сумке на колесах кабачки, которые у них росли особенно буйно, чего не скажешь о других культурах, Одна беда: невозможно было предсказать, как поведет их автомобиль в следующую минуту. Он, например, мог не въехать на ту не очень крутую горку, которая венчала последний спуск перед дачей; она могла не завестись утром, когда они оставались ночевать в своем дачном домике, и тогда Виталий Юрьевич открывал капот, без всякого толку смотрел на провода и шланги и очень приблизительно представлял, для чего они и куда ведут. Все, что он мог, это вывернуть и почистить свечи, и это иногда помогало: машина, почихав немного, заводилась. Чаще злополучную машину заводили с буксира, благо, на дачах кто-нибудь да проезжал на своей машине. Однажды машина вдруг заглохла на перекрестке перед светофором. Машину сердобольные прохожие помогли выкатить к тротуару. Виталию Юрьевичу казалось, что над ним смеются, и ему было очень неловко. Вот также как-то на курсах вождения во время практических занятий он растерялся, не смог совершить поворот на перекрестке и встал. Инструктор матерился, потому что из проезжавших мимо автомобилей высовывались улыбающиеся физиономии и отпускали шутки в адрес и ученика, и инструктора, а из КАМАЗа показалась мордастая голова и пробасила: «Привет чайникам!»
Проблем не было, если сосед по даче оказывался на своем участке в одно время с Виталием Юрьевичем. Тогда он быстро разбирался в неполадках и заводил машину, но при этом говорил:
– Ну, Юрьич, ты и коня себе купил. Это скорее кляча какая-то. И советовал:
– Да продай ты ее к лешему.
И Виталий Юрьевич решился. Инфляция как хороший стайер, не только не снижала темпа на дистанции, но и ускорялась, достигнув совершенно ненормального уровня.
Виталий Юрьевич вел дневник, в котором использовал наиболее яркие публикации из газет. Дневник этот отражал все важнейшие политические события, судьбоносные для будущего России в тот период времени, когда формировалось демократическое государство с его уродливой экономикой и криминальными структурами. Но это было не главным. Сухие политические факты интересовали Виталия Юрьевича постольку-поскольку. В своем дневнике он пытался рассказать о простых людях, живущих в новых условиях далеко от Москвы, показать особенность характера русского человека, раскрыть загадку его души и таланта. Когда-нибудь, когда улягутся страсти, Россия успокоится и наступит стабильность, он собирался использовать свой дневник, как основу для книги. У него даже сложилось условное название книги: «Политический дневник. Записки провинциала». Цифры, которыми располагал Виталий Юрьевич, были красноречивы.
Если сравнивать с тем временем, когда колбаса стоила два рубля двадцать копеек, то цены к 1994 году увеличились на отдельные виды продуктов питания, например, на мясо в 1700 раз, на хлеб в 1000 раз, а стоимость потребительской корзины из 19 наименований важнейших продуктов в расчете на месяц составила в 1994 году 32,5 тысяч рублей (кстати, в США потребительская корзина рассчитывалась из 300 видов наименований). Доллар в начале 1993 года стоил 720 рублей, в июне уже 1040, а в январе 1994 года – 1540 рублей. Пенсии за это время увеличились на 300%, зарплаты на 290%. Цены скакали не по месяцам, а по неделям. 30% населения не дотягивали до прожиточного уровня, 50% еле сводили концы с концами… Война в Чечне продолжалась.
В это время банки и сберкассы выплачивали по вкладам до 100% годовых. Финансово-инвестиционные компании типа РДС, МММ, ХОПЕР и другие выплачивали до 500% годовых от вкладов и успешно противостояли инфляции.
– Оля, – сказал Виталий Юрьевич жене. – Если мы продадим машину и положим деньги в банк, то наш вклад через год удвоится.
– А если инфляция будет еще выше, то вдвое уменьшится, – возразила Ольга Алексеевна.
– Почему? Банки же тоже будут повышать проценты годовых ставок… Во всяком случае, деньги мы не потеряем. А там добавим и, может быть, приличную машину купим.
Ольга Алексеевна не стала спорить, только пожала плечами.
Глава 6
Вадик позвонил Миле на следующий день и пригласил в ресторан. Мила чуть поколебалась и согласилась.
Настроение было приподнятое. С утра она съездила в Институт зернобобовых, нашла «Лабораторию биохимического анализа», где работала Наташа, о которой говорила Даша. Наташа встретила Милу приветливо, будто давнюю знакомую, и сразу повела к своему начальнику. Начальник, Петр Никодимович, пожилой мужчина с добродушным круглым лицом, посмотрел на Милу сквозь толстые стекла очков, и Мила поняла, что ему что-то в ней не понравилось.