Второго, как ему показалось, он уже где-то раньше видел. Внезапно его озарило: он видел его в «Венском кафе». Тогда он сидел за столиком у стены и читал «Геральд Трибюн». Альмен мог наблюдать за ним, глядя в зеркало. Тогда еще тот напомнил ему какого-то американского киноактера, чье имя он так и не смог вспомнить.
Оба держали себя непринужденно и громко разговаривали на американском английском. Заказали по коктейлю, но, казалось, забыли про них. У Альмена рассеялись последние сомнения, что это тот самый человек.
Сердце бешено забилось. Запомнившийся ему по «Венскому кафе» американец снова попался на глаза, и не где-нибудь, а в первоклассном отеле на балтийском взморье. В такие случайности он не верил.
Вошел Соколов. На нем был галстук – надо думать, он надел его, чтобы не слишком выделяться рядом с Альменом, который к ужину непременно появлялся в элегантным костюме. Он заказал водку.
– После того как вы меня раскусили, отрицать, что я русский, больше не имеет смысла, – прокомментировал он свой выбор. – А вы что пьете?
– Сингапурский слинг с джином. Здешнее море навеяло воспоминания о тех краях.
– А мне оно напоминает о молодости. То же море, только чуть севернее.
Насколько замкнутым и чудаковатым поначалу показался ему Соколов на расстоянии, настолько же открытым и непосредственным предстал вблизи после знакомства. Соколов рассказал ему, как жил в детском палаточном лагере в окрестностях Таллинна и о том, как их там по-военному муштровали. Альмен отплатил ему тем же, поведав пару историй о своих годах в Чартерхаузе – престижном интернате, где провел юные годы, не отказав себе в удовольствии немного приукрасить тамошний быт и, в частности, пожаловаться на милитаристский дух школы, чего там, если по совести, никогда не было.
Когда они отправились в столовую, похожий на киноактера американец по-прежнему был погружен в разговор со своим соотечественником. За ужином Соколов сказал между прочим: «Вы обратили внимание на американца? Вылитый Мартин Шин».
На закуску они заказали угря – отнюдь не выдающееся блюдо в этой местности. Поразило то, как он был приготовлен. А приготовлен он был по рецепту местности Камарг – под соусом из красного вина.
Выслушав, как Альмен хвалит блюдо, Соколов в очередной раз поразил своей непосредственностью:
– А я ничего в еде не понимаю. До последнего времени я ел, только чтобы заполнить желудок. Мне еще предстоит научиться любить еду.
– Вы хотите сказать, – удивился Альмен, не веря своим ушам, – что вам все равно, чем вы питаетесь?
– Ну, не так чтобы совсем все равно. Просто я не придаю этому большого значения.
– Может, вы и правы, – согласился Альмен, хотя на самом деле ему было трудно с этим согласиться. – Пожалуй, люди уделяют еде слишком много внимания. – Он отхлебнул вина. – А что вы скажете о вине? Тоже без разницы?
– Тоже не так чтобы важно. Я предпочитаю водку. А водку пьют не по кулинарным соображениям. – С этими словами он взял бокал красного, задержал вино во рту и попытался насладиться букетом. – Как я уже говорил, мне еще нужно многому учиться. Собственно, всему: есть, пить, одеваться, путешествовать, жить, наслаждаться вкусом. Короче говоря, стать типичным богатым человеком.
Пока Альмен подыскивал в уме, как бы поудачнее ответить на это заявление, Соколов продолжил сам:
– Такому, как вы, впитавшему все это с колыбели, разумеется, трудно меня понять.