Словно темное облако, несущееся по ясному небу, по проходу двинулась огромная взъерошенная фигура. На ее гигантских боках клубились складки черной юбки, подколотой английскими булавками. Она грозно нависла над нами.
— Вы… вы… никчемные лодыри… чем вы тут занимаетесь?
Косой быстрым движением спрятал книгу за спину. Мисс Монс распирало от ярости. Ее щеки пылали от гнева.
— Вы… вы… хулиганы! Вы… вы… бандиты! Вы… вы… нищее отребье, читающее всякую дрянь! Немедленно отдайте мне эту грязную книжонку. — Она сунула руку под нос Макси.
Тот неторопливым и нахальным жестом сложил вестерн и положил его в задний карман.
— Сейчас же отдайте мне книгу! — Она в бешенстве топнула ногой.
Макс одарил ее сладкой улыбкой.
— Поцелуйте меня в точес, дорогая учительница, — сказал он на четком идиш.
Судя по выражению ее лица, она догадалась, какую именно часть тела Макс предлагал ей поцеловать.
На долю секунды класс замер в оцепенении. В комнате слышалось только астматическое дыхание, вырывавшееся из малиновых щек учительницы. Потом по партам пролетел подавленный смешок. Она резко развернулась на шум, задыхаясь от негодования. Одно мгновение мисс Монс в угрожающем молчании разглядывала класс. Потом направилась назад к столу, разгневанно покачивая на ходу мощными бедрами.
Доминик хлопнул левой ладонью по правой вытянутой руке: оскорбительный итальянский жест.
— Гола Тэй, старая Булавка! — крикнул он ей в спину.
Патси хлопнул Доминика по спине и хихикнул:
— У тебя слишком маленький; ей нужна ручка от швабры.
Макси издал губами громкий непристойный звук. Весь класс радостно заревел. Мисс Монс стояла у стола, наблюдая за этой буйной сценой. Ее трясло от ярости. Однако через минуту она взяла себя в руки. Ее гнев излился спокойной ледяной горечью. Она прочистила горло. Класс затих.
— Вы, пятеро оболтусов, виноваты в этом беспорядке, и вы получите по заслугам, — сказала она. — Мне уже второй год приходится терпеть вас, грязных мальчишек из Ист-Сайда, и ваши грубые выходки. Никогда, за всю свою учительскую карьеру, я не встречала таких мерзких маленьких бандитов. Впрочем, нет, я ошиблась. — Она торжествующе улыбнулась. — Несколько лет назад у меня училось несколько таких бездельников. — Ее улыбка стала еще шире. — И вчера в вечерней газете я прочла о том, как замечательно кончили двое из них. Они были такие же головорезы, как вы. — Учительница драматическим жестом указала на нас. — И я предсказываю вам, что вы пятеро в свое время закончите карьеру точно так же, как они, — на электрическом стуле!
Она села, улыбаясь нам и довольно кивая.
Патси проворчал:
— Она говорит о Левше Луи и Даго Фрэнке.
Макси сплюнул сквозь зубы.
— Пара тупых придурков, вот они кто! — Он повернулся ко мне. — Этот Левша Луи, он и вправду был твой дядя, Лапша?
Я с сожалением покачал головой. Я бы мог гордиться таким родственником.
— Нет, он был всего лишь другом моего дяди Абрахама, которого его друзья выбросили из лодки, когда они промышляли контрабандой бриллиантов.
Макси кивнул.
Учительница вынула тяжелые медные часы из складок черной юбки.
— Слава богу, до звонка осталось пятнадцать минут, — сказала она.
Мисс Монс сидела за столом, глядя на нас с полуулыбкой, очень довольная, как бы предвкушая тот конец, который она нам предрекла.
Макси вытащил вестерн из заднего кармана. Он бросил на учительницу нахальный взгляд и развалился с книгой за партой. Остальной класс вернулся к своим занятиям.
Я скопировал беспечную позу Большого Макси и еще глубже сполз за парту, слушая в открытое окно знакомый гул нью-йоркского Ист-Сайда.