– Уйти?
Да, я хотел, чтобы она ушла. Я не соврал Адриану про головную боль. Но девочка выглядела такой брошенной, одинокой, что я не смог ее прогнать.
– Можешь остаться досмотреть фильм, – разрешил я.
– Спасибо! – Она одарила меня улыбкой, способной разбить не одно мальчишечье сердце.
Я в замешательстве оттянул тесный воротничок рубашки.
– А тебя родители искать не будут? – поинтересовался я еще через пару песен.
– У меня нет родителей. Они давным-давно умерли.
– Прости. – Девочка махнула рукой, давая понять, что соболезнования ни к чему. – А кто же тогда за тобой смотрит? Опекуны? Приемные родители?
– Друзья, – ответила она и скорчила физиономию. – Только они не настоящие. Ферди им просто платит, чтобы они делали вид. А у тебя есть подружка? – неожиданно огорошила меня вопросом гостья и посмотрела детским, но отнюдь не наивным взглядом.
Я моментально насторожился:
– Нет.
– Можно тогда я буду твоей подружкой? – обрадовалась она.
– Ни в коем разе!
Девочка обиделась:
– Почему? Я что, слишком старая?
– Слишком?.. – Я рассмеялся. – Барышня, я не знаю, каких фильмов ты насмотрелась, но до старости тебе далеко. Ты еще маленькая. Очень, очень маленькая.
Она надулась:
– Мужчины совсем испортились. Всем подавай богатых старушек, чтобы тянуть из них деньги. Ты любитель приударить за бабушками, спорим? На тех, кто младше семидесяти, даже не взглянешь – мало ли, вдруг успеет сама растратить свои денежки, нет чтобы умереть поскорее и оставить тебе состояние. Да?
Я, расхохотавшись, покачал головой.
– Меня, кстати, зовут Капак Райми. А тебя?
– Кончита Кубекик, – небрежно обронила она. – Мисс Кончита Кубекик. Рада познакомиться.
– Взаимно.
Мы досмотрели фильм, смеясь и подпевая. Подействовало лучше обезболивающего, голова прошла еще до того, как перестал дождь и закончились песни.
Я щелкнул пультом, выключая телевизор, и кашлянул.
– Кажется, тебе пора… – начал я, но девчушка оборвала меня, нетерпеливо крутанув кистью руки.
Подбежав к телефону, девочка набрала обслуживание номеров и, понизив голос, пробасила:
– Сэндвич с яйцом и саламандрой в восемьсот шестьдесят третий, пожалуйста.
А потом передала трубку мне, выжидающе вскинув брови.
– И гусиный салат с табаком, – добавил я первое, что в голову пришло, повесил трубку, и мы расхохотались над хулиганской шуткой.
– А кто там, в восемьсот шестьдесят третьем? – спросил я.
– Грязный старикашка. Я к нему забрела пару недель назад, он валялся на кровати голый, со стопкой похабных журналов. Увидел меня – и давай скалить зубы и размахивать своим членом. Грязный извращенец. Очень хотелось подскочить и двинуть ему по яйцам, но я испугалась, что вдруг он меня поймает и…
Несмотря на молодость и невинность, девочка вовсе не казалась наивной глупышкой. Видно было, что ей знакома оборотная сторона жизни.
Мудра не по годам.
– Давно ты здесь? – спросил я.
– Пару часов, – схитрила она.
– Ха-ха. Не притворяйся, ты все поняла. Давно ты живешь в «Скайлайте»?
– Вечность минус пару месяцев. Угадай, сколько мне лет.
– Не знаю.
– Я и говорю: угадай!
– Тринадцать?
– Не-а.
– Четырнадцать?
– Мимо.
– Пятнадцать? – Последняя попытка.