Там практически ничего не изменилось. Все тот же молчаливый слуга, больше похожий на злого демона или на вампира, проводил Габриэля в восточную комнату, где, среди ковров и подушек, ждала маркиза. На ней было настоящее японское кимоно из тончайшего шелка. Рядом с ней на низком столике стояли кальян, чайник и две пиалы.
Маркиза удостоила Габриэля аудиенции, как только проводила супруга в очередную командировку. По-своему маркиза любила мужа и считала их отношения идеальными. Маркиз редко бывал дома, что позволяло его жене жить так, как ей заблагорассудится. При этом каждое его возвращение она превращала в праздник.
– Я люблю и уважаю мужа, к тому же, как законный супруг, он имеет полное право на мою любовь, которая, благодаря особенностям нашего брака продолжает оставаться яркой и волнующей. Роль любящей и заботливой жены продолжает меня приятно волновать, – говорила она всем, кто пытался критиковать ее брак.
Уже почти утром, после долгих любовных ласк с короткими перерывами на сон, приводя себя в порядок, Габриэль спросил:
– Милая Элеонора, зная о том, что вы всегда в курсе всех событий, позвольте навести у вас справки об одной особе.
– Кто вас интересует, граф?
– Виконтесса Анна Лестер.
– Вам не кажется, граф, что это уже слишком…
– О чем вы?
– Еще несколько минут назад вы были готовы отдать все за то, чтобы оказаться у моих ног, но стоило вам побывать у меня в постели, как вы тут же заговорили о молоденькой виконтессе.
– Будет лучше, если я расскажу вам все сначала. Дело было за несколько дней до моего возвращения в Эдинбург. Я гостил у Артура. Кроме него в замок съехалось много гостей. Соскучившийся по свету Артур устраивает праздник за праздником. С танцами и фейерверками. Поздно вечером он пришел в мою комнату. Я еще не спал, решив перед сном прочитать пару страниц, чтобы лучше спалось.
«Я могу с тобой немного поговорить?» – спросил Артур.
«Конечно».
«Мне не к кому больше обратиться, и…»
Он был настолько взволнован, что не находил слов. Пришлось мне сходить за виски, несмотря на то, что он уже был слегка пьян.
«Дело в том, что я влюбился».
«Ты уверен?» – задал я глупый вопрос.
«Несомненно! Она великолепна! Она самая лучшая, самая красивая, самая-самая… У меня не хватает слов!»
Я принялся ему рассказывать о том, что любовь – прекрасное чувство, а потом спросил:
«И кто эта счастливица?»
«Виконтесса Анна Лестер».
Что ж, она действительно красива и приятна в общении, но что-то есть в ней фальшивое. В ней есть что-то от плохой актрисы, играющей роль. За годы службы у Филина я научился распознавать подобного рода людей.
«У тебя хороший вкус», – сказал я Артуру, – «она действительно очень хорошенькая».
«Ты находишь?!» – обрадовался он.
А потом сообщил, что уже объяснился в любви, и она ответила, что тоже любит его.
«Она согласна стать моей женой!» – воскликнул Артур.
Я начал, было, объяснять, что любовь и брак – далеко не одно и то же, но он не стал меня слушать.
«Она никогда не пойдет на это!» – оборвал он меня.
Как я понял, они уже все решили, и Артур хотел со мной посоветоваться, когда лучше объявить о помолвке. Он готов был сделать это прямо сейчас, но к счастью их юный возраст требовал соблюдения некоторых формальностей.
Я посоветовал Артуру сначала решить эти вопросы, а потом уже объявлять о помолвке. Он согласился.
– Вы до самой старости собираетесь водить его за ручку? – спросила маркиза.
– Я дал обещание его матери перед ее смертью. Мне кажется, этот брак может принести Артуру массу несчастий. Я боюсь, как бы он не наделал глупостей.
– Глупости – это то немногое, о чем мы будем с радостью вспоминать на склоне лет. И сожалеть о тех, что мы так и не осмелились совершить. Но, думаю, вы правы. Мне тоже кажется, что Анна Лестер далеко не та, за кого себя выдает, а ее шкафы ломятся от скелетов.
Дома уставшего и мечтающего о долгом, крепком сне Габриэля ждала охапка писем. Среди бесчисленных счетов, отчетов строителей о проделанной работе и светских приглашений были два письма, которые он решил прочитать, пока слуга готовит ванну. На чтение остальных писем у него не было сил.
Первым он распечатал письмо Артура.
«Мой милый друг Габриэль!
Друг мой, ты не представляешь, насколько я счастлив. Я помолвлен, но это еще не все! От волнения, впрочем, совершенно приятного, я не могу собраться с мыслями, к тому же нехватка времени заставляет меня писать сразу начисто, поэтому заранее прошу тебя извинить меня за несколько сумбурное повествование. Очень жаль, мой друг, что тебя не было рядом со мной в моем фамильном замке. Всю неделю я принимал гостей. Кроме обычного круга лиц, которых ты всегда у меня наблюдал, меня навестили друзья Анны: граф Герман Вер, графиня Мэйбл Вер и лучший друг графа Германа – граф Ричард Вильерс. С Германом они практически неразлучны, настолько, что их дружба порождает, уверяю тебя, совершенно нелепые слухи. Все трое – очень милые люди. Возможно, они мне кажутся такими потому, что они друзья той, кого я люблю больше всего на свете. Мы замечательно провели время, а в четверг, когда я получил бумагу, решающую все юридические проблемы, мы отпраздновали нашу помолвку.
Мы чувствовали себя женатыми, и это заставило меня полюбить весь мир. Во время танцев мы незаметно улизнули в парк, чтобы побыть хоть немного наедине. Мы разговаривали о любви, я держал ее за руки. Я был настолько счастлив, что готов был целовать землю у ее ног.
Какие у нее чудесные губы! И как милы ее детские, наивные поцелуи. Она сама невинность!
В общем, мы так и не смогли расстаться до самого утра. Так случилось, что любовь оказалась сильнее приличий, и этой ночью мы были словно муж и жена!
Я настолько переполнен восторгом, что чувствую необходимость поделиться с кем-то своей радостью. И вот сейчас я смотрю, как спит мой ангел, и пишу тебе это письмо.
Не обижайся, если некоторые мои слова покажутся тебе неуместными. Я пьян самым прекрасным вином – любовью, а это должно меня извинить.
Твой самый счастливый в мире друг».
Второе письмо было от Брэмстоуна.
«Уважаемый граф!
Вот что я сумел узнать относительно интересующей вас особы:
Виконтесса Анна Лестер является приемной дочерью Джеральда и Гертруды Лестер – обедневших дворян, живущих (адрес поместья). Настоящие родители – герцог Оскар Корнуэльский и певица Жаклин Моник. Отдав дочь на воспитание Лестерам, герцог заплатил им довольно крупную сумму денег. Не имея своих детей, Лестеры с удовольствием приняли его предложение. Они заботились о ней, как о родной, и дали ей подобающее образование и воспитание. Герцог часто навещал свою дочь. Из этого можно сделать вывод, что она знает истинное свое происхождение.
Если вам потребуются мои услуги, обращайтесь в любое время суток. Всегда рад быть вам полезен.
ПС. Хочу обратить Ваше внимание на то, что Анна – единственная дочь Оскара. Других детей у него нет».
Габриэль вскочил на ноги. Сна как не бывало. Анна лестер – единственная дочь герцога Оскара!!! Так вот, значит, господин Оскар, как вы собираетесь вернуть себе корнуэльские владения! Все правильно. Артур женится на Анне, а потом… По спине Габриэля пробежали мурашки. Стратегия Оскара была очевидной.
– Что ж, господин Оскар, посмотрим, достаточным ли для вас сокровищем является дочь, чтобы вы высунули нос из своей норы, – громко сказал себе Габриэль.
Он был готов к этому бою.
– Признайтесь, Элеонора, вы что-то затеваете? – спросил Габриэль, когда в следующий раз маркиза встретила его с тем озорным блеском в ее прекрасных глазах, который он так хорошо знал. Она приняла его в саду, где пила чай в беседке в гордом одиночестве.
– Чаю? – спросила она?
– С превеликим удовольствием, – ответил Габриэль.
– Должна признаться, граф, ваше разбойничье прошлое не дает мне покоя. Я долго размышляла о том, что вы мне рассказали, и это мне приснилось. Представляете, я была благородным разбойником, я грабила богатых купцов и раздавала деньги бедным. Это было так здорово, так романтично, что я решила испытать нечто подобное и наяву, – сказала она, наливая Габриэлю чай.