Риган нежно провела рукой по гладким раковинам:
– Трудно поверить, что его когда‑то носила сама королева...
– ...А потом – утопленница, – закончил Джимми.
Риган вздохнула:
– Женщина, которая и трех месяцев не прожила на Гавайях, а до того никогда прежде здесь не бывала. Никак не могу взять в толк, где она могла его найти? Вы можете рассказать мне, как это произошло?
Джимми откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Риган заметила, что и у карандашей, торчавших из стаканчика на его письменном столе, ластики в форме морских раковин.
– В те времена у нас еще не было сигнализации... Зато теперь есть! – выпалил он с неожиданной яростью. Но потом успокоился и продолжал: – Какой‑то негодяй вломился в музей, разбил стеклянную витрину с ожерельями, прихватил изрядное количество наших драгоценных раковин и бросил их в сумку. Один из полицейских патрульных заметил свет в окнах музея и решил проверить, в чем дело. Вор прыгнул в угнанную машину и помчался в город, полиция – следом за ним. Его остановили на парковой аллее в самом центре города, но ему удалось бежать. Перелезая через забор, он был вынужден бросить сумку. И хотя в это трудно поверить, вора так до сих пор и не нашли. Он как сквозь землю провалился. Нам все вернули, кроме ожерелья. Ожерелья, которое носила наша последняя королева...
– А вы абсолютно уверены, что это оно и есть?
Джимми снова окинул ее мрачным неодобрительным взглядом:
– Джимми сейчас придет.
Иногда он говорит о себе «я», аиногда «Джимми», заметила Риган. Интересно, от чего это зависит? Она задумчиво рассматривала старинное ожерелье, покоившееся у нее на ладони. Где была Доринда Дос в ту минуту, когда его надевала? На Гавайях ожерелья дарят в знак гостеприимства, дружбы и любви. Предание гласит, что ощущение, что оно здесь, на твоей шее, никогда тебя не покинет. К Доринде это, правда, не имело никакого отношения. Скорее всего, она надела его незадолго до смерти. Но все дело в том, что в тот вечер никто его на ней не видел. Возможно ли, что тот, кто украл его много лет назад, был знаком с Дориндой Дос? И что именно он отдал ей ожерелье?
Джимми вернулся в кабинет. Он протянул Риган другое ракушечное ожерелье. Невероятно! Раковина к раковине, они были совершенно идентичны, кроме одной маленькой детали: на ожерелье королевы Лилиуокалани была маленькая черная бусинка из обсидиана.
– Теперь вы верите Джимми?
Риган кивнула:
– Безусловно.
Он забрал у нее оба ожерелья и повесил на свой толстый указательный палец. Внезапно его лицо омрачилось.
– Если вы найдете того мерзавца, который украл это ожерелье и скрывал его от нас столько лет, я ему покажу, где раки зимуют. – Он в сердцах постучал по столу кулаком свободной руки. – Как я зол...
– Это совершенно излишне, – уверила его Риган.
Он повернул голову и посмотрел на нее сверху вниз. Она почувствовала, как полы его тоги касаются ее ступни.
– Та утопленница, – неодобрительно пробурчал он. – Что‑то подсказывает мне, что она слишком часто совала нос не в свое дело...
– Возможно, вы правы. – Риган заметила, что уже порядком засиделась. – И наконец последний вопрос, Джимми: насколько мне известно, ожерелье принцессы Каиулани завтра вечером будет продано с аукциона на балу «Стань принцессой»?
– Да. Половина денег пойдет на нужды «Мастера островов Алоха», половина – в музей Джимми.
– Великолепно. Насколько я поняла, они пытаются убедить вас расстаться и со вторым ожерельем.
– Джимми еще не решил. Эти старинные ожерелья так долго были в разлуке. Может, я еще и подержу их у себя какое‑то время. Мне его так не хватало, каждый день в течение этих тридцати лет я ложился спать с разбитым сердцем.