Риган удивленно подняла брови:
– Я как раз думала отправиться туда сегодня утром. Посмотрим, может, мне удастся поговорить с кем‑нибудь о том времени, когда было украдено ожерелье. Может, это к чему‑нибудь приведет. Я почему‑то уверена, что это ожерелье имеет самое непосредственное отношение к смерти Доринды. Если мне удастся выяснить, откуда у нее взялось это ожерелье, это поможет нам понять, как и почему она погибла.
– Неплохая мысль, – умирающим голосом согласился Уилл.
– А вы в это время не могли бы собрать все информационные бюллетени Доринды? Было бы любопытно на них взглянуть. – Риган снова опустила взгляд на газету. – Еще было бы неплохо получить копии этого журнала путешествий. Он называется «Райское блаженство». – Она взглянула на Уилла. – Вам известно, у кого она брала интервью для своих очерков?
Уилл пожал плечами:
– Это ведь ежемесячный журнал. Она успела опубликовать только одну статью; ее напечатали в январском выпуске. И работала над следующей. По‑моему, она говорила что‑то о том, что отправится для очередного интервью на Большой остров. Честно говоря, я этого журнала никогда не читал. Доринда была такая болтушка. Половину того, что она говорила, я пропускал мимо ушей. Но эту статью я вам раздобуду. У нас есть этот журнал – мы всегда держим несколько номеров в салонах красоты.
– Спасибо. Я вот что хотела у вас спросить: у Доринды был здесь свой шкафчик?
– Нет. Шкафчиками пользуются только те, кто носит униформу.
– В котором часу вы в последний раз видели Доринду в среду вечером?
– Что‑то около половины двенадцатого. В тот вечер мы оба заработались допоздна. Она фотографировала гостей сразу на двух мероприятиях в отеле; еще, как обычно, заходила в бары и рестораны и спрашивала, не нужно ли кого‑нибудь сфотографировать. Заглянула ко мне в кабинет, чтобы попрощаться. В руках у нее был фотоаппарат, а на плече, по‑моему, висела сумка.
– И, разумеется, на ней не было никакого ожерелья.
– Не было.
– А ее сумку так и не нашли.
– Нет.
Риган отодвинула стул и встала:
– Возьму такси и поеду в музей. Полагаю, вы будете здесь, когда я вернусь.
Уилл уставился на нее расширенными, полными ужаса глазами:
– Конечно. Я никуда не собираюсь.
Риган добралась до Музея морских раковин за двадцать минут. Проезжая на такси по главной улице Вайкики по направлению к вулкану Даймонд‑Хэд, она задумчиво смотрела в окно. Была пятница: еще одно солнечное многообещающее утро. Покупатели штурмовали лавочки и магазины; купальщики, устремляясь к пляжу, торопливо перебегали улицу, волоча за собой доски для серфинга. Океан заманчиво блестел, отливая синевой; было около двадцати семи градусов, и солнышко уже начинало припекать. В общем, типичный январский денек на Гавайском курорте.
Риган вдруг подумала о Доринде Дос. Похоже, у каждого сложилось о ней определенное мнение. Она, должно быть, была с характером, эта дамочка. Риган составила список людей, с которыми она собиралась поговорить о Доринде, но сначала было необходимо ознакомиться с ее бюллетенями, а также со статьей, напечатанной в журнале «Райское блаженство».
У здания музея, стоявшего на холме у самого пляжа, Риган заплатила по счетчику и вышла из такси. Место было весьма живописное, укрытое от любопытных глаз. На стоянке перед музеем было уже полно машин. Вход в музей был с обратной стороны. Пройдя по тропинке, Риган зашла внутрь, где молодая девушка, сидевшая на кассе, сказала ей, что музей еще закрыт и откроется только в десять. У девушки были длинные, блестящие иссиня‑черные волосы, украшенные, по гавайскому обычаю, цветком орхидеи. Риган протянула ей свою визитную карточку:
– На самом деле мне бы очень хотелось поговорить с кем‑нибудь об украденном ожерелье, которое было обнаружено на шее недавно утонувшей женщины.