Если бы речь шла о нескольких монетах, это не сказалось бы на моем положении, но тысячу двести фунтов мне взять неоткуда.
– А закон? – предложил я.
– Естественно, я начал официальное судебное расследование, но ты же знаешь, как работает правосудие. Сплошные проволочки, препоны и неясности. Думаю, пройдут годы, прежде чем я смогу получить какой‑либо ответ.
Я обдумывал услышанное. Странно, что мой дядя оказался в долгах в то же самое время, что и я. Естественно, это не было простым совпадением. Я не сомневался, что все это было подстроено. Кобб неоднократно подчеркивал, что его племянник Тобиас Хаммонд служит в таможне.
– Могу я рассчитывать, что ты займешься расследованием этого дела с таможней, Бенджамин? Может быть, тебе удастся узнать, что произошло, и, узнав это, нам удастся добиться решения быстрее.
Я ударил кулаком по столу.
– Очень жаль, дядя, что это случилось именно с тобой. Кто‑то специально сделал это из‑за меня. Судя по всему, тебя разорили, чтобы я не смог получить помощь.
Я коротко поведал ему о задании Кобба, отчасти потому, что мне хотелось узнать, знакомы ли ему эти люди, и если знакомы, чтобы он рассказал мне о них. И по правде говоря, я надеялся, что после моих объяснений он не будет судить меня слишком строго за ту роль, которую я сыграл в несчастьях, которые на него обрушились.
– Я никогда о них не слышал. Могу навести справки, если хочешь. Если этот Кобб может тратить такие деньги на то, чтобы заставить тебя ему служить, он должен быть известным.
– Все, что ты можешь узнать, пригодится.
– Тем временем, – сказал он, – ты должен выяснить, чего он от тебя хочет.
Я колебался.
– Я к этому не готов. Мне невыносима мысль, что я должен стать марионеткой в его руках.
– Ты не можешь с ним бороться, не зная, кто он и почему так старается тебя обезоружить. Выдав, что у него на уме, он может также выдать секрет, как можно его побороть.
Совет был хорош, и я не мог им пренебречь. Я вынужден буду им воспользоваться. Однако я не был еще готов встретиться с Коббом. Я получил еще не все советы.
Я договорился о свидании со своим другом и постоянным помощником Элиасом Гордоном в кофейне «Борзая» неподалеку от Граб‑стрит. Я думал, что застану его в кофейне с газетой и чашкой шоколада или более крепкого напитка. Однако он стоял снаружи, несмотря на снег, и горячо спорил с каким‑то незнакомцем.
Человек, с которым спорил Элиас, был ниже его ростом, но шире в плечах и более крепким на вид, что было немудрено. Он был одет как джентльмен – на нем был добротный камзол и дорогой парик, перевязанный лентой, – но его лицо было красным, грудь выпячена вперед, а говорил он со злобой загнанного в угол уличного хулигана.
Элиас обладал многими добродетелями, однако в их число не входило умение ладить с уличными хулиганами или просто грубиянами. Элиас был высоким и нескладным, со слишком длинными руками и ногами даже для его стройной фигуры. Но всегда умудрялся излучать уравновешенность и добродушное чувство юмора, которые, по моим наблюдениям, так нравились дамам. То же самое можно было сказать о мужчинах и матронах, ибо, несмотря на свое скромное шотландское происхождение, он стал довольно известным в городе врачом. Его часто приглашали, когда нужно было пустить кровь, или залечить раны, или вырвать зуб, в самые высокопоставленные семьи столицы. Однако, как часто случается с людьми, которые умеют снискать расположение, он нажил при этом немало врагов.
Я поспешил к Элиасу, дабы удостовериться, что ему ничего не угрожает. Человек, зарабатывающий на жизнь кулаками, волей‑неволей догадывается, что другие не любят, когда к ним относятся как к детям и слишком их опекают, поэтому я не намеревался открыто угрожать его врагу. Однако я рассчитывал, что само мое присутствие воспрепятствует опрометчивому рукоприкладству.