«Ваши доводы с точки зрения логики правильны и разумны, но в чем проблема, если я как врач, пользующийся доверием пациента, буду знать о теме ваших бесед?»
«А вы согласны, что это уже личное любопытство, и оно никак не связано с профессией врача и исцелением пациента?»
Доктор чувствует, что для достижения цели у него нет другого выхода, как сдаться и признать себя побежденным.
«Признаю, что иногда чувство любопытства и желание узнать что-то настолько овладевают твоим умом, что пока этого не добьешься, не успокоишься».
«Я понимаю это чувство и согласна с вами. Но тут есть одна проблема, которая…»
«Какая проблема?»
«Да такая, что тема нашей беседы – не моя тайна, чтобы я была вольна ее рассказывать. Она связана с жизнью Хадж Амина. И я не имею понятия, будет ли он доволен разглашением своих секретов».
«Суть проблемы не так уж сложна, как вы…»
«Да, но ваше любопытство усложняет ее, а так – проблема ясна. С врачебной точки зрения мои встречи с Хадж Амином или приемлемы, или неприемлемы. Если скажете – приемлемы, то мы встретимся, если же скажете, что нет, – то нет».
«Если бы я считал это нецелесообразным, не приглашал бы вас. Полагаю, что тревога и смятение Хадж Амина в вашем присутствии пойдет на убыль».
Зейнат серьезно и решительно встает с места.
«Тогда почему вы мешкаете?»
Хадж Амин, видя Зейнат, сияет и привстает на своей койке. Не мешай ему воспаленные раны, он бы вышел поприветствовать ее у самых дверей, не обращая внимания на окружающих.
На лицах у всех присутствующих любопытство и изумление.
Зейнат же, равнодушная и с абсолютной невозмутимостью реагирующая на удивленные взгляды окружающих, здоровается, кивает им головой и идет прямо к постели Хадж Амина.
Инженер Сайф, усевшийся на стул рядом с койкой, то ли вынужденно, то ли из уважения, то ли чтобы уступить место Зейнат, встает, и Зейнат, не тратя зря времени и не церемонясь, сразу же садится.
В палате воцаряется тяжелая тишина. Будто бы чужая и незваная гостья внезапно навязала себя этой дружеской компании.
Зейнат обращается к Хадж Амину и произносит громко, так, чтобы все слышали: «Я вас побеспокоила, Хадж-ага».
Тоном, полным благодарности и признательности, Хадж Амин говорит: «Ну что вы, Хадж-ханум! Вы милость мне оказываете!»
«Как ваше самочувствие? Получше, иншалла?»
«Слава Богу, вашими молитвами да молитвами этих господ намного лучше!»
Говоря «господ», он указывает на всех тех, кто стоит или сидит в палате. Этот жест дает возможность Зейнат снова бросить взгляд на всех присутствующих, каждый из которых сквозь зубы отвечает Хадж Амину – кто любезничает, кто молитву за него читает, кто благодарит.
Короткие волосы и длинные бороды трех-четырех гостей, а также их манера носить одежду говорит о том, что это, скорее всего, ахунды[8], которые под тем или иным предлогом пришли на встречу в обычной одежде.
У других же пяти-шести человек, что стоят рядом друг с другом, лица, возраст и одеяние выдают лавочников или базарных торговцев – компаньонов Хадж Амина.
Трое других, помоложе и понаряднее, стоящих у двери рядом с доктором Гияси, наверняка друзья инженера Сайфа, партнеры в строительных делах Хадж Амина.
Доктор Гияси, переминаясь с ноги на ногу, немного поколебавшись и подумав, обращается со словами к присутствующим: «Так как я не только лечащий врач Хадж Амина, но и, подобно вам всем, предан ему, для меня трудно это сказать, но я прошу сократить время посещения, так как в настоящее время отдых для Хадж-аги действеннее любого лекарства. Вы, конечно, простите мне мою смелость, но профессия врача требует от меня отдать предпочтение заботе о его состоянии перед заботой обо всех иных делах и перед данью вежливости».
Все присутствующие словно ждали этой возможности или позволения удалиться и быстро при готовились уходить. Один из них, наиболее пожилой и лицом больше остальных напоминающий муллу, заверяет: «Да, в хадисах тоже сказано, что визит к больному должен быть кратким и недолгим».
Он же и начинает первым обмениваться с Хадж Амином рукопожатиями, дружескими поцелуями и прощаниями.
Зейнат в знак почтения встает со своего места и отходит немного в сторону от койки больного, чтобы каждый мог подойти к нему по очереди и, пожав ему руку, поцеловав и пожелав на прощание всех благ, уступить место следующему.
Она так и продолжает стоять, пока все, кто уже попрощался, но не ушел, еще раз все вместе прощаются и выходят.
Теперь в палате остаются, помимо Зейнат и Хадж Амина, доктор Гияси и Сайф.
Инженер Сайф, с одной стороны, желает остаться в палате из любопытства, но, с другой стороны, он обязан проводить гостей.
Хадж Амин громко, так, чтобы гости за дверью его слышали, говорит:
«Господин инженер, проводите гостей вы вместо меня. Мне неловко, не могу я с постели сойти».
Инженер Сайф говорит: «Слушаюсь», – и нехотя уходит.
Доктор Гияси говорит Зейнат, которая по-прежнему стоит: «А вы, пожалуйста, выйдите на минутку».
И когда Зейнат выходит из палаты, сам садится на стул рядом с койкой и спрашивает: «Хадж-ага! Вам лучше, иншалла?»
Хадж Амин кивком благодарит его и отвечает: «Лучше, слава Богу, намного лучше!»
Доктор слегка крутится на стуле и пережевывает во рту слова, что должен произнести. Хадж Амин, чтобы зря не тратить время, которое и так уже упущено, говорит: «Скажи, доктор. Если хочешь что-то сказать, то скажи!»
Доктор все так же мямлит.
«Я говорю… Хадж Амин… вы только не подумайте… я только из милосердия к вам дал разрешение на эти встречи… во-первых, вы всегда пеклись о нас, а во-вторых, сто тысяч – это ничего, я ваше здоровье и на миллион не променяю. Диагноз мой как врача… – такие встречи для вас полезны… и потом ваше состояние улучшится».
Хадж Амин, при всей своей слабости и недомогании, деланно смеется, на миг замолкает, затем снова смеется и заставляет теряться в догадках доктора, который в нетерпении ждет ответа. Доктор удивленным и обиженным тоном спрашивает: «Значит, мои слова были настолько смешными?»
Хадж Амин, продолжая смеяться, отвечает: «Ты мне нравишься, доктор! Ты это говоришь для очистки совести?! Мне нравится, что у тебя пока еще сохранилось что-то, называющееся совестью. Если правду говоришь, почему тогда ты так сопротивлялся, пока чек не получил?»
И прежде чем доктор подготовит ответ, он продолжает:
«Не нужно отвечать. Я и так знаю. И к тебе пристаю только за тем, чтобы ты понял – мне лучше стало. Все верно, я больной, но не такой уж простак, чтобы искать совесть у врачебной братии».
И оба деланно смеются.
Свободной рукой Хадж Амин трогает доктора за плечо и говорит: «Да на здоровье! Я тебе эти деньги дал от всего сердца! И, тем не менее, не беспокойся за меня. В медицине ты никем так и не стал, а вот если бы изучал сельское хозяйство, понял бы, что плохой баклажан и черви не едят!»
Доктор со смехом отвечает: «Я сам виноват. Не нужно было ваше состояние так улучшать, чтобы вы смогли понять мое состояние».
Хадж Амин так же весело и дружески говорит: «Встань да забирай это! Думаешь, душу мою спас? Тогда чем там в небе Бог занят?»
Доктор встает и перед тем как уйти, говорит: «Господь в надежном месте, а вы вот в данный момент под моим контролем, и я могу на вашу голову навлечь любую беду, какую захочу».
Хадж Амин хватает доктора за белый халат и говорит: «Это все шутка была! Мы искренни, словно червонное золото».
Переведя дух, он продолжает: «Тебе нет равных как с профессиональной точки зрения, так и по совести, знаниям».
Доктор смиренно говорит: «Мы всего лишь преданные ваши ученики, Хадж-ага!»
Хадж Амин глубоко вздыхает и говорит: «Ох, сколько же вранья я сегодня наговорил!»
Ноющим, притворно-жалобным тоном доктор говорит: «Хаджи! Не позволишь ли ты хоть на несколько минут надеяться на себя?»