Ворс на ковре петлял, образуя узоры-лабиринты… Облокотившись на мягкую спинку, я закрыл глаза, и тело моментально парализовал сон.
Мы с Аней шли среди высокой травы. Ветер путался в волосах, напевая свою протяжную песню. Впереди раскидывалось бескрайнее поле.
Аня о чем-то говорила. Я молчал. Мы шли очень долго, и наконец перед нами появился маленький белый домик с блестящими глазницами окон, в которых то и дело вспыхивал свет.
Когда мы сделали несколько шагов, резная деревянная дверь отворилась. Навстречу нам вышел человек, закутанный в чёрный балахон.
В его руке блестел остро отточенный серп.
Я сразу понял, кто перед нами.
От ужаса мне хотелось кричать, но крик не вырывался из горла. Мне хотелось бежать, но я стоял, не в силах пошевелиться.
Фигура приближалась.
Она подошла к Ане и дотронулась до её плеча…
Она подошла к Ане и…
Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь. Проекционные часы высвечивали на потолке время: 3:01.
Я осторожно пробрался на кухню, залпом выпил стакан ледяной воды и лёг на кровать.
Головная боль, разыгравшаяся вечером, утихла, а из окна в комнату проникало гораздо меньше дыма. Дышалось легко.
Продолжая испытывать суеверный страх, я не мог сомкнуть веки. Сон вернулся лишь под утро.
Спокойный сон.
Я встал ровно в 9 и, мгновенно сообразив, что опаздываю, помчался в ванную. Зеркало, к счастью, не сообщило ничего ужасного. Разве что правая щека была изрядно помята, а волосы – сильно растрёпаны, как будто кто-то всю ночь таскал меня по квартире.
На кухонном столе я нашёл записку от мамы: «Папа защищает проект, поэтому мы едем в конференц-центр. Вернёмся поздно. Проведи день с пользой».
В 9:58 я выскочил из квартиры. Старый лифт с лязгом повёз меня вниз, преодолевая десять этажей, что уже давно было ему не под силу. Я шагнул в умиротворяющую прохладу июньского утра.
Возле подъезда остановилось такси. Аня сидела на заднем сиденье зелёной «девятки» и махала мне рукой.
Я отрыл переднюю дверцу и плюхнулся в кресло, обтянутое грязным чехлом.
– Привет.
– Привет. Я слишком долго возилась с причёской и боялась, что мы опоздаем на сеанс. Но я успела. Фильм, который я выбрала вчера, показался мне скучным. Я решила, что лучше поехать в другой кинотеатр.
Аня улыбнулась и поправила выбившийся локон.
– И что мы будем смотреть?
– «Век Адалин». Я почитала немного об этом фильме. Главная героиня попала в аварию и перестала стареть, но пожертвовала вечной жизнью ради любви.
– Надеюсь, это что-то стоящее.
– Я всегда зову тебя только на стоящие вещи.
– Вы не закрыли дверь, – рявкнул таксист.
– Сейчас. Простите.
Взглянув на приборную панель, водитель завёл машину.
Она с рывком тронулась и стала набирать скорость.
Я понял справедливость надписи на крышке багажника: «Учился ездить в GTA». Хотя и в компьютерной игре мой двоюродный брат водил лучше.
Мы не могли разговаривать: слова заглушало ворчание двигателя.
Я не сводил глаз с отражения Ани в зеркале заднего вида. Лёгкое розовое платье плавно спускалось до самых колен, слегка обхватывая талию. В волосы были бережно вплетены синие гортензии. Безупречный макияж и аккуратный французский маникюр завершали образ, в который невозможно не влюбиться с первого взгляда.
На моём месте кто-нибудь обязательно бы это сделал.
Таксист решил сократить путь и повёз нас через дворы. Чтобы не столкнуться с одним из выезжавших автомобилей, водитель резко выкрутил руль вправо и ударил ногой по педали тормоза. Сзади послышался глухой удар. Аня стукнулась головой о моё сиденье.
– Не ушиблась?
– Всё нормально.
Машина рванула в узкий переулок.
Вскоре за низкими пятиэтажками выросло здание торгового центра с вывеской кинотеатра. Таксист высадил нас на парковке. Высадил. Я подобрал правильное слово.
– Сколько? – спросил я не своим голосом.
– Двести.
– Ну и поездочка! – засмеялась Аня, отряхивая подол платья.
– Это лучшее путешествие в моей жизни…
– Бежим. До начала всего пять минут.
У касс кинотеатра стояло несколько человек. Мы быстро взяли билеты и вошли в полупустой зал. Когда мы сели, на потолке вспыхнули крошечные светодиоды. Экран ожил.
– Тебе не кажется, что мы забыли попкорн? – спросила Аня. – Я думаю, ты мог бы его купить, пока идёт реклама. И, пожалуйста, возьми мне воды.
– Хорошо, сейчас.
Молодой бармен приветливо улыбнулся, увидев меня.
– Сладкий попкорн и две бутылки холодной Icelandic.
– Любите ледниковую воду? – поинтересовался продавец.
– Да. Это лучшее, что можно придумать в такую жару.
– А не хотите попробовать наш новый коктейль?
– Нет. Только попкорн и воду, – отрезал я, видя, как парень достаёт из холодильника ёмкость со странной надписью «Июньский снег».
Расплатившись, я вернулся в зал. Фильм уже начался. Я протянул одну бутылку Ане и поставил попкорн между креслами. Девушка слегка кивнула и принялась сосредоточенно тереть правый висок.
Неужели боль не прошла со вчерашнего дня?..
Из кинотеатра мы вышли молча.
– Может, зайдём в кафе? – предложила Аня.
– Да. Я очень голоден. Думаю, «Суши-хаус» нам подойдёт.
– Тебе понравился фильм?
– Если честно, нет. Он слишком сентиментальный. И я предпочитаю действие, а не размышления.
– Быть бессмертной ужасно. Я не смогла бы смотреть, как старятся мои близкие.
– А мне кажется, что ради бессмертия можно пожертвовать всем. Уж лучше быть одиноким, но жить вечно.
– Нет. Любовь главнее всего. Жертвовать ей – самое ужасное преступление.
Администратор кафе поприветствовал нас и жестом указал на свободные столики. Мы сели в углу, подальше от других посетителей.
Официантка принесла нам меню. Мы заказали набор из трёх видов роллов и чайник цитрусового чая.
– У тебя очень красивый костюм, – сказала Аня.
– Спасибо. Но я лишь надел то, что удалось найти в гардеробе.
– Тебе очень идёт.
– Не больше, чем тебе идёт это платье, – ответил я, слегка смутившись.
– Послушай… мне иногда становится очень грустно. Я чувствую, как из меня медленно уходит жизнь. Я забываю, что делаю. Бреду по городу и… не помню, куда.
– Мы просто слишком устали в этом году.
– Нет. Десятый класс ничуть не сложнее девятого. Поймешь ли ты… но я становлюсь непохожей на себя. Словно схожу с ума… Пытаюсь сбежать от собственных мыслей.
– Я могу тебе помочь?
– Мне никто не может помочь. Даже ты. Пожалуйста, давай поговорим на другую тему. Время для исповеди ещё не настало.
– Хорошо. Несут наш заказ.
Я разлил чай по чашкам.
Мы ели и рассуждали о том, куда было бы хорошо отправиться на каникулах, как провести ближайшие выходные… Словом, обо всём, что приходит в голову двум семнадцатилетним подросткам (почти семнадцатилетним: Аня ещё не перешагнула через свои шестнадцать).
Спустя двадцать минут Аня прислонила ладонь к горящему лбу.
Боль вновь давала о себе знать.
– У меня в сумке есть анальгин. Мама положила. Давно.
– Спасибо. Не надо. Сейчас утихнет.
В это верилось с трудом.
– Я хочу на улицу, – голос Ани звучал словно издалека.
Я попросил принести счет.
Мы вышли из торгового центра.
Аня прислонилась к перилам каменной лестницы и долго не сводила глаз с парковки. Я стоял рядом.
Никто из нас не говорил ни слова.
– Тебе плохо? – спросил я, желая прервать растянувшееся молчание.
– Сейчас пройдёт, – Аня силилась придать голосу бодрость. – Давай вызовем такси.
– Хорошо. Я позвоню.
Аня вцепилась в металлический поручень.
– Помоги мне спуститься, – попросила она, не поворачивая головы.
Холодная рука девушки крепко сжала моё запястье.
Когда мы преодолели половину ступеней, меня потянуло назад.
Аня потеряла сознание. Я едва успел её подхватить.
Восковые гортензии упали на горячий мрамор лестницы.
Никого не было рядом.
Неудивительно.
В середине рабочего дня возле торгового удастся (если повезёт, конечно) встретить лишь небольшое скопление пенсионеров, студентов и школьников. С началом каникул последние штурмуют магазины в поисках новых компьютерных игр, вкусной еды и интересных фильмов. Но сегодня всё словно затихло.