Когда он достал револьвер, я был уже у двери. Как я уже говорил, я давно ожидал нечто подобное. Билл оказался проворнее меня. Он успел выстрелить дважды, но оба раза промахнулся. Я выбежал на улицу, он выскочил следом. Я все же успел вытащить винтовку и выстрелил.
И вот я очутился в этой глуши один, имея на руках кучу золота и… мертвого напарника. Приближалась зима. Это была настоящая западня. Если я заявлю обо всем случившемся властям, сюда набегут старатели и вычистят всю жилу. У меня был единственный выход: я оттащил Билла подальше от хижины, выкопал яму и похоронил его. Это было именно то, что он собирался сделать со мной. Я проработал в том месте еще около десяти дней. С золотом мне очень повезло. Пришлось сделать целых пять ходок, чтобы перетащить его от хижины к лодке. Вот в каком положении я оказался. Надо было торопиться: в любой момент река могла начать покрываться льдом. Я владел несметным богатством и почти… никто не знал, что моим компаньоном являлся Билл Хогарти…
И вот я уже шел по реке, продвигаясь вперед очень медленно. В конце концов река замерзла, я нанял индейца с собачьей упряжкой. Весьма утомительное путешествие, но довольно быстрое. Я ехал под именем Билла Хогарти и говорил всем, что мы нашли золотоносную жилу, что мой компаньон остался ждать меня на месте, а я отправился раньше, чтобы сдать золото в банк и купить кое‑что из снаряжения. Стараясь избегать разговоров со знакомыми, я ехал быстро, как только мог…
Покинув те края под именем Билла Хогарти, я отправился в Сиэтл, где взял уже собственное имя. Теперь, если власти и обнаружат тело, то не смогут идентифицировать его как труп Хогарти, потому что есть записи о том, что он уехал из страны и, добравшись до Сиэтла, исчез. Они не смогут его идентифицировать и как труп Лидса, потому что Лидс живет и здравствует по сей день. Это было самым умным из того, что я мог придумать. И еще я подумал, что если мне повезет, то моего напарника обнаружат не раньше чем через год или два. Итак, под именем Хогарти я добрался до Сиэтла и разыскал Эмили. Она ответила мне на мои чувства взаимностью, мы поженились. Зиму провели в Сиэтле, и уехал я оттуда уже под именем Олдена Лидса.
Лидс на минуту замолк и поднес спичку к своей трубке.
— Помнится, — медленно произнес он, — тогда все было по‑другому. Молодая страна, молодые люди… Тогда даже старый человек был моложе многих сегодняшних молодых. Ныне мы страдаем от экономических трудностей: наша страна дряхла, наши взгляды на жизнь — тоже. Люди успокоились и перестали к чему‑то стремиться. Вы можете перерыть сегодня весь этот чертов город, но не найдете и полдюжины таких парней, какие были в те времена на Юконе. Но я не собираюсь становиться старым и умирать. И не хочу смотреть, как вместе со мной умирает эта проклятая страна. Нет молодежи, которая заняла бы наше место. Сейчас полно плакс, которые проливают слезы потому, что их не поддерживает правительство…
В наступившей тишине вдруг раздался стук в дверь.
— Кто там? — спросил адвокат.
Телеграмма мистеру Мейсону, — послышался в ответ голос рассыльного. — Его нет у себя, и я подумал, что он может быть здесь. Он говорил клерку, что собирается зайти к мистеру Смиту.
— Мейсон — это я. Сунь телеграмму под дверь, — попросил адвокат. — А я взамен просуну тебе доллар.
Через секунду в щели под дверью показался голубой конверт, со своей стороны адвокат подтолкнул в ту же щель доллар.
— Спасибо! — поблагодарил Мейсон. — Подожди минуту, я скажу, нужно ли посылать ответ.
Он разорвал конверт и прочел послание Деллы Стрит:
«ТЕЛЕФОНЫ НАШЕЙ КОНТОРЕ И МОЕЙ КВАРТИРЕ ПРОСЛУШИВАЮТСЯ ТЧК ВАШ РАЗГОВОР МИЛТОНОМ СТИВОМ ПОДСЛУШАН СЛУЖБОЙ ОКРУЖНОГО ПРОКУРОРА ТЧК ОН ОФИЦИАЛЬНО ТРЕБУЕТ ПРЕДСТАВИТЬ ЕМУ ВСЕ БУМАГИ ТЧК ВОЗМОЖНО ПОДСЛУШАН НАШ РАЗГОВОР ПОЕЗДКЕ СИЭТЛ И ОБНАРУЖЕНИИ ОЛДЕНА ЛИДСА ТЧК
ДЕЛЛА СТРИТ»
Мейсон, подумав секунду, крикнул через дверь посыльному:
— Ответа не будет!
Адвокат сложил листок, сунул его в карман пальто и повернулся к своим собеседникам.