Никаких документов, никаких личных вещей. Такой дом мог принадлежать и австрийцам, и чехам, и самим французам. И нашим «новым миллионерам», ведь Касимова трудно назвать «новым русским», хотя по смыслу это слово подходит лучше всего. В доме я ничего не обнаружил, если не считать старых газет на русском языке и нескольких журналов. Теперь оставалось ждать, когда вернутся эти двое.
Они в самом деле вернулись в понедельник утром. Увидев мужчину, я едва не выругался. Это был не Касимов. При всем желании так сильно изменить свою внешность было невозможно. Это был человек выше среднего роста, широкоплечий, действительно пожилой, на вид лет шестидесяти. У него широкое крестьянское лицо, руки лопатами и толстые губы. Можно, конечно, сделать пластическую операцию, изменив внешность. Можно вместо лысины заиметь шевелюру, вживив волосы. Но никто и никогда не смог бы сделать из маленького, худого, лысого Рашида Касимова высокого, широкоплечего, плотного человека с большим рыхлым лицом.
Со злости я чуть не выругался, но вовремя вспомнил о девочке. Она стояла рядом со мной, ее мать в это время была в магазине. Вообще, женщины — непонятные существа. По моим наблюдениям, у нее не так много денег, да и вещей она не покупает. Но посещение магазинов доставляет ей какое-то необъяснимое удовольствие. Это своего рода ритуал для любой женщины, почти сексуальную мотивацию которого мы еще не знаем. Может, появится новый Фрейд и объяснит, что происходит с женщинами в магазинах.
Но самое интересное в том, что я опять был с девочкой. И приехавшие даже не посмотрели в нашу сторону. Мы сидели как раз на террасе кафе, расположенного напротив их дома. Женщина вышла с другой стороны, и из-за мужчины было видно только ее лицо. А вот его я разглядел очень хорошо. И теперь мог поставить миллион против одного, что он ни при каких обстоятельствах не может быть Рашидом Касимовым.
Девочка — идеальное прикрытие для меня и моего наблюдения. Ну кому придет в голову подозревать отца, к тому же инвалида, сидящего в кафе со своим ребенком, в каких-то неблаговидных делах? Ведь для этого нужно приехать в Лабуэр с девочкой, иначе откуда взять ребенка специально для наблюдения здесь, во Франции? Посмотрев, как пара вышла из автомобиля, я с поганым настроением собирался уже покинуть кафе, когда молодая женщина, обойдя машину, предстала в полной красе. Вот это номер! Она была беременна. У нее был огромный живот, и я посмотрел на ее спутника с некоторой симпатией: надо же, сумел уложить в постель такую куколку и даже обрюхатил ее.
Мы вернулись домой через час. По существу, эта квартира в маленьком французском городке и стала моим домом. Тем самым домом, которого у меня никогда не было. Не важно, что я не спал здесь с моей переводчицей. Дом — это не просто место, где любят по ночам. Дом — это место, где любят всегда. В последнее время я стал как-то иначе относиться к Надежде. Может, из-за ее дочери. А может, потому, что впервые увидел ее в платье, когда оказалось, что она нормальная женщина с красивыми ногами и привлекательной внешностью. До этого я видел в ней какое-то бесполое существо.
А теперь мне стыдно было признаваться, но она мне нравилась все больше и больше. Ее сдержанность, ее мягкий юмор, ее отношение к дочери. Словом, мне стало казаться, что лучше переводчика у меня не могло и быть. В последнюю ночь во сне меня посетили даже не очень целомудренные мысли в ее отношении. И хотя это был только сон, он меня здорово озадачил. И вот теперь все было кончено…
В душе я, видимо, надеялся на чудо. Мне хотелось, чтобы этот мужчина оказался тем человеком, которого я искал. Чтобы его разоблачение заняло еще несколько недель, в течение которых я мог бы находиться в этом доме, с Надей и Сашей. Но всему хорошему приходит конец. Моя версия оказалась ошибочной. Теперь переводчик мне уже не понадобится. Придется возвращаться в Москву и все начинать сначала. Касимов оказался гораздо хитрее, чем я мог представить.