Быть может, если вы постараетесь... На секунду вернетесь в прошлое... Вы сможете вспомнить, – настаивал прокурор.
– Конечно, я помню! Просто я не думал, что об этом надо говорить.
– Я понимаю. Однако уверен, вы тоже в свою очередь понимаете, что при сложившихся обстоятельствах все‑таки погибла женщина...
– Я не был на похоронах у Джейкоба Рота, – перебил его Ринальди, медленно выговаривая слова.
– Ясно. Хорошо. Ну, в таком случае, думаю, нам больше незачем вас задерживать... Если только у капитана нет вопросов?
Капитан, неподвижный и серьезный, едва заметным движением пальца дал понять, что вопросов не имеет.
Ринальди снова с облегчением вздохнул.
– Инспектор? Может, вы хотите о чем‑то спросить синьора Ринальди?
– Нет‑нет... Я не... – пробормотал захваченный врасплох инспектор.
– Все‑таки это ваше дело, так что пожалуйста...
Инспектор откашлялся и приступил к решительным действиям:
– Я бы хотел задать вопрос синьору Ринальди. – Он не собирался ходить вокруг да около. К тому же он не хотел, чтобы Ринальди комфортно себя чувствовал, он хотел его арестовать. – Кто вам сообщил?
– Сообщил мне что?
– Что он умер? Кто сказал о попечительском фонде?
– Его адвокат, конечно.
– Как зовут адвоката?
Замявшись в нерешительности, Ринальди не на шутку разнервничался. Инспектор не дал ему времени выдумать имя.
– Дело в том, что Сара Хирш, когда приходила ко мне в участок, сообщила имя своего адвоката, и я вдруг подумал, если там все же была какая‑то связь, то можно предположить, что это один и тот же адвокат. Конечно, мы можем сами выйти на этого человека, поскольку теперь знаем о Джейкобе Роте, но вы могли бы сэкономить нам время... Я вижу, вы понимаете меня.
– Да, – раздраженно ответил Ринальди. – Я могу сэкономить вам время. Его зовут д'Анкона, Умберто д'Анкона. И я сэкономлю вам даже еще больше времени. Он умер. Они с Джейкобом были почти одного возраста.
Им пришлось его отпустить. Инспектор хотел пойти за ним, быть неотлучно рядом с ним, пока тот не выдержит и все ему не расскажет. Что он ему расскажет? Теперь уже не важно. Ринальди ушел. Они все так много говорили, прозвучало так много слов...
– Инспектор?
– Простите, я не расслышал, что вы сказали.
– Вы сказали, нет смысла выдавать вам ордер на обыск в квартире Ринальди, поскольку вы думаете, они не нашли то, что искали. Откуда вы знаете?
– Что‑то он такое сказал. Капитан, вы отправите за ним хвост?
– За ним уже следит наш человек, а к тому времени как Ринальди доберется до дома, у него на телефоне будет установлен жучок.
– Хорошо, хорошо... Извините, не могу точно вспомнить его слова. Он расплачивался с носильщиками, а я слушал за дверью на площадке. Сказал, что ему не за что им платить... Что‑то вроде этого. Я могу выяснить это у одного из носильщиков...
Ох уж эти разговоры. Инспектор сидел на самом краю стула, твердо упираясь ногами в пол, готов встать в любой момент. Он с надеждой смотрел на капитана Маэстренжело, который уже привык к нему и знал, что инспектор не умеет выражать свои мысли словами. Прокурор, который к инспектору не привык, пытался его понять. Это было отчетливо видно. Еще было видно, что ему хотелось курить.
– Там была потушенная сигара. Все, что говорила Сара Хирш, оказалось правдой, и я понял это слишком поздно...
– Послушайте, Гварначча, помните, вы говорили, сначала вам показалось, что это дело связано с выселением? – спросил капитан.
– Так и есть. Вот почему нельзя терять ни минуты.
– Но ведь женщина уже погибла.
– Вот именно. Возможно, они не собирались ее убивать, но, когда она раскрыла свои карты, они напали на нее.