— Не расстраивайтесь, мистер Хиллман. Давайте подумаем, что можно сделать. Где вы живете?
— В Эль-Ранчо. Это на полдороге к городу. Я покажу вам кратчайший путь.
Из своей будки вышел сторож, чтобы распахнуть ворота, и мы обменялись приветствиями. Следуя указаниям Хиллмана, я поехал по дороге, проходящей сквозь тростниковые заросли, где прижились лишь черные дрозды, затем через безлюдный пригород, загроможденный новыми постройками, и по периметру вокруг университетского городка. Мы проехали мимо аэропорта, откуда только что взлетел самолет. Хиллман взглянул на него так, будто его единственным желанием сейчас было лететь на этом самолете.
— Почему вы отдали сына в «Проклятую лагуну»?
Он ответил очень тихо и неуверенно:
— Я боялся… Меня не оставляла тревога. Я чувствовал, что должен как-то предотвратить… Надеялся, что его смогут исправить… что он вернется в нормальную школу через месяц… Предполагалось, что он будет учиться на старшем курсе в школе высшей ступени.
— А почему появилась эта тревога? Что ее вызвало?
Он не ответил, тогда я спросил по-другому:
— Что вы имели в виду, говоря о краже автомобиля?
— Это как раз один из его проступков. Но это, как я уже объяснял, не настоящая кража.
— Вообще-то вы ничего не объяснили…
— Он взял машину Реи Карлсон. Рея и Джей Карлсоны — наши ближайшие соседи. Когда вы оставляете новенький «додж» с открытой кабиной и ключом зажигания, это практически выглядит как приглашение покататься. Я говорил им об этом. Джей согласился бы со мной, но он имеет зуб на Тома, к тому же ведь Том все-таки разбил машину. Все полностью было бы покрыто страховкой, но они отреагировали очень бурно.
— Машина разбилась?
— Да, вдребезги. Я не знаю, как он умудрился перевернуться в том месте. К счастью, он отделался только испугом.
— Куда он ехал?
— Домой. Все произошло буквально у наших дверей. Я покажу вам это место.
— Откуда он возвращался?
— Он пропадал до рассвета, но не пожелал рассказывать — где!
— Когда это было?
— Субботней ночью, неделю тому назад. Полицейский доставил его домой около шести часов утра и сказал, что хорошо бы попросить нашего врача им заняться, что я и сделал. Физических повреждений у него не было, но рассудок, казалось, помутился. Он пришел в ярость, когда я задал ему вопрос, где он провел ночь. Я никогда не видел его таким. Он всегда был очень приятным парнем. Он заявил, что я не имею права ничего о нем знать, что я в действительности не его отец и так далее… После этих слов я не выдержал и дал ему пощечину, а он вообще перестал разговаривать…
— Он не был пьян?
— Нет. Я бы почувствовал запах.
— А как насчет наркотиков?
Он повернулся ко мне:
— Это исключено.
— Надеюсь. Но доктор Спонти говорил мне, что у вашего сына необычная реакция на транквилизаторы. Это иногда бывает у тех, кто употребляет наркотики.
— Мой сын не наркоман!
— Бывает, что родители последними узнают об этом.
— Не может быть, — упорствовал он. — Это был просто шок от происшедшего!
Я не стал спорить, молча слушал, как работают «дворники». Зеленые и белые знаки по сторонам дороги сообщали: «Эль-Ранчо».
— Поворот через четверть мили, — сказал Хиллман, довольный тем, что можно изменить тему разговора.
Я притормозил.
— Вы собирались мне рассказать, что произошло в воскресенье утром?
— Нет, не собирался. Это не имеет особого значения.