– Ага, по делу, значит? По делу семьи Карлайл? Тебе известно, что по вине этих капиталистических акул разорилось около тысячи компаний?
– Не преувеличивай, Клайд!
– Я преувеличиваю? Скажи это тысячам людей, которых они лишили работы!
– В общем, так, не важно, по какому делу я ездил в Тарн…
– Не знаю, не знаю, мы еще посмотрим…
– Лучше послушайте, что я вам скажу, милорд. Возвращаясь на стоянку, я стал свидетелем того, как некий лоб пытался вышибить мозги симпатичной рыжеволосой девушке.
– И, будучи верным себе, Дейв Кьюнан, конечно, вмешался и спас красотку.
– Не совсем так, но почти. – И я вкратце рассказал ему о происшествии на клубной стоянке и об автомобильной гонке, которая за этим последовала.
– Скажи мне, дорогой друг, а где сейчас находится эта злосчастная тициановская дива?
– Я спрашиваю тебя не о ней.
– А я хочу знать, где она, Дейв.
– У меня в конторе, отсыпается после пьянки.
– Ха! Ты неподражаем! Если я верно понял, «лоб», который на нее покушался, и есть Чарльз Карлайл?
– Верно.
– Опиши мне его и даму поподробнее… пьяная, говоришь?
Я еще раз описал пару.
– Чарли Карлайл и его законная супруга! Она все еще у тебя?
– Да.
– И синяки видны?
– Я не рассматривал.
– Брось, Дейв. Ты наверняка убедил миссис Карлайл скинуть покровы и предстать перед тобой в наряде Венеры, вышедшей из пены морской.
– Я объяснил уже, что женщина пьяна!
– Не поверю, что тебя это остановило, но рыцарство, я понимаю. Только погубит оно тебя, это твое рыцарство. Не отпускай ее никуда. Ублажай ее, упои еще больше, призови на помощь все свое мужское обаяние, используй любые уловки и держи в конторе, пока я не приеду.
Хэрроу дал отбой. Тут только я понял, что наделал, и с участившимся дыханием поспешил в контору.
К моему величайшему облегчению, непрошеная гостья исчезла, зато Селеста была на посту. И даже не болтала по телефону с друзьями, а молча полировала пилочкой ногти, каждой своей клеточкой излучая беспредельную скуку.
– Где она? – резко потребовал я ответа.
– Кто, бо‑о‑осс? – отозвалась Селеста, растягивая слова так же, как жвачку, которую она вытянула изо рта и прилепила рядом с компьютером.
Этой чернокожей девочке из Олд‑Траффорда доподлинно известно, до какой степени можно испытывать мое терпение.
Изучая ее безупречные черты лица вот уже в сотый раз, я пытался угадать, не разыгрывает ли она меня, и в сотый раз решил: бесполезное дело.
– Женщина… В задней комнате была женщина. Куда она подевалась?
– Когда я пришла, босс, никакой женщины тут не было. А вот вы забыли запереть входную дверь.
– Черт! Значит, она отперла ее изнутри.
Во мне боролись чувство досады и облегчения. Я мог удовольствоваться таким объяснением, но секретаршу все же следовало вздрючить.
– А ты где была? – спросил я.
Когда нужно изобразить загадочную улыбку, Селеста заткнет за пояс актрису любительского театра. В доли секунды загадочная улыбка сменилась гримасой презрения.
– Вы же просили меня уйти на обед позднее обычного. Я вас ждала‑ждала, ну и ушла – слишком долго вы не появлялись. Имею же я право на обед, правда?
– Извини, – промямлил я. – Ты и вправду никого не заметила?
– Нет, – ответила она и отвернулась к своему рабочему столу.
На столе громоздились папки с документами, тут и там пестрели наклеенные записочки, создавая полное впечатление бурной деятельности.