Ее духи, полные воспоминаний… Она словно возникла перед ним со своими прелестными ребячествами, большими голубыми глазами и ангельской улыбкой. Ари вздрогнул, зажмурился, будто пытаясь прогнать видение, и поставил на место шкатулку, которую уже раз сто обещал себе выбросить. В эту минуту он осознал, что
Высокий худощавый мужчина в легком полотняном костюме и тонких перчатках из черной кожи элегантно отбивал шаг красивой деревянной тростью с фигурным серебряным набалдашником. С этой старомодной вещицей он казался выходцем из другой эпохи. Короткие седые волосы мешали угадать его возраст: ему могло быть и сорок, и на десять лет больше.
Не отводя взгляда, он уверенно двинулся за Сандриной Мани, держась от нее в каких‑то пятнадцати метрах.
Уличные фонари отбрасывали на блестящий тротуар желтые круги, а укрывшаяся за облаками луна окрашивала небо голубоватыми отсветами. Уличный шум в это время уже смолк, и слышны были только шаги высокой стройной женщины, за которой он шел по пятам.
Издалека он любовался ее грациозной походкой. Еще в трамвае он успел оценить ее прекрасную фигуру, пышную грудь, тонкую талию и длинные, обтянутые черными колготками ноги, скрещенные под узкой юбкой. Даже в полутьме он различал ее округлый зад и упругие ляжки. Здесь, на пустынной сумрачной улице, ему хотелось обхватить ее бедра, ласкать спину и плечи…
Внезапно Сандрина Мани скрылась за углом здания. Мужчина спокойно дошел до перекрестка и в свою очередь углубился в узкий проход между особняками шикарного предместья. Он двигался в полумраке, не ускоряя шаг, словно старался сохранять одно и то же расстояние между собой и своей жертвой.
Где‑то посреди улочки женщина, похоже, заметила его присутствие. Она украдкой оглянулась и пошла чуть быстрее.
Мужчина тут же перехватил тросточку за середину и в свою очередь ускорил шаг.
Ей от него не уйти.
– Неужели меня должны ограбить, чтобы ты соизволил мне позвонить, сукин ты сын!
Отношения Ари с Ирис Мишот всегда были как минимум сложными. Эта женщина, с которой он какое‑то время встречался, когда только пришел в госбез, несомненно, знала Ари лучше, чем кто‑либо другой, возможно, даже лучше Лолы, хотя с той его связывали куда более бурные отношения.
Аналитик никогда не признавался в этом открыто, но Ирис дарила ему ту материнскую заботу, которой он лишился на девятом году жизни из‑за преждевременной смерти своей матери Анаид Маккензи. Мягкая и в то же время требовательная, Ирис всегда указывала ему на слабости, не прощала ошибок и в то же время умела поддержать его без навязчивости. И если сейчас ей не удавалось вытащить Ари из депрессии, в прошлом она делала это неоднократно.
Немало самоотверженности пришлось проявить этой женщине, в глубине души, возможно, все еще немноговлюбленной в Ари, чтобы оставаться рядом и заботиться о нем в горе и радости, когда он предпочел делить их с Лолой.