Речь идет о строчках:
C’est lui pour moi,
Moi pour lui dans la vie
Il me l’a dit, l’a juré
Pour la vie, –
или: «В жизни он для меня, а я для него, так он мне сказал, поклялся на всю жизнь».
– Но какое отношение диск имеет к письмам? – спросила Наталия, рассматривая фотографии на обложке диска.
– Дуэт выбрал фразы из этих любовных писем и превратил их в песни. Я еще не слышал диск, хотя читал рецензии на сайте Фонда современного национального искусства, и все они восторженные.
Наталия сияла от счастья, было очевидно, что она даже не мечтала о таком подарке. Она так бурно расцеловала Люпо, что тому пришлось потом поправлять очки, и начала расспрашивать его про роман певицы с боксером, о котором знала весьма немного.
– Пиаф меня всегда завораживала, Роберто тебе подтвердит. Но если у меня собраны почти все ее диски, то книги о ней достать нелегко. Твой подарок поможет мне усовершенствовать мой французский, который, надо признаться, у меня в довольно плачевном состоянии.
– Не знал, что тебе так нравится Эдит Пиаф, – сказал Люпо. – Этот диск я привез только потому, что связал его с дьявольской скрипкой и убийством Ане Ларрасабаль.
– Каким образом ты их связываешь?
– Не знаю, насколько ты в курсе истории запретной любви Сердана и Пиаф. Они познакомились в сорок шестом году, когда у него было уже четверо детей, но любовь их вспыхнула два года спустя в Нью‑Йорке. В сорок девятом, когда роман был в самом разгаре, произошла трагедия: Сердан разбился вместе с Жинетт Невё, обладательницей этой дьявольской скрипки. Самое печальное здесь то, что Сердан, которому нужно было ехать в Нью‑Йорк на матч‑реванш с Ламоттой, собирался плыть пароходом, но Пиаф, уже находившаяся в Америке, так хотела поскорее увидеть его, что уговорила лететь самолетом.
– Его убила спешка! – сказал Роберто.
– Его убила эта Пиаф! – возразил Люпо. – Эта женщина была словно самка богомола.
В этот момент разговор был прерван официантом, который поставил на стол три глиняные миски только что с огня. Хотя комментарий был излишен, поскольку содержимое мисок напоминало вулканическую магму, официант все же счел себя обязанным предупредить:
– Осторожнее, очень горячо.
– А мы‑то и не заметили, – пошутил Роберто, кладя себе на тарелку два превосходных куска мяса.
Француз Люпо последовал его примеру и быстро проглотил кусочек, даже не воспользовавшись ножом.
– Кажется, я проголодалась, – сказала Наталия, слегка смущенная прожорливостью мужа, который мгновенно превратился в кроманьонца, пожирающего мясо мамонта.
– Я еще привез вам, – продолжал Люпо, – посмертный диск Ане Ларрасабаль. Не знаю, вышел ли он уже в Испании.
Он вручил диск друзьям, на них произвели большое впечатление как содержание, так и обложка диска. Рассмотрев вблизи скрипку, Роберто снова стал отстаивать свою теорию о том, что этот инструмент, должно быть, выделяет какую‑то отрицательную энергию, и это навело француза на беспокойные размышления.
– Конечно, скрипка инструмент особенный, и музыканты это знают, как никто другой, верно? Если на скрипке какое‑то время не играют, случается нечто необъяснимое: инструмент теряет звучность. Иногда требуется несколько месяцев, чтобы он зазвучал, как прежде. Иной раз кто‑то из моих клиентов приходит и жалуется после настройки, что скрипка звучит не так, как когда ее покупали. А я всегда говорю им: все, что нужно, – это играть на ней, потому что инструмент ощущает, что на нем не играют, и мало‑помалу теряет силу. Несмотря на то что я столько лет занимаюсь скрипками, я так и не знаю, как объяснить этот феномен.