Уезжая со стоянки, я видел, как «Рональдо» встал на мосту и взял в руку камень.
Тропинка привела к заводской ограде. Здесь течение было поспокойней. Горное буйство реки Опо тут сменялось смирением, пресная вода смешивалась с соленой и без дальнейших протестов впадала во фьорд.
В доме на другом берегу женщина мыла окно. Теперь в этом был смысл. В конце апреля работа химического комбината в Одде приостановилась, копоть перестала окутывать город, замерли краны на пристани, остановилась подвесная дорога, и вагончики замерли в воздухе пунктирной линией от гавани до Нюланна. Как будто кто‑то пришел в Одду, поднял палец к губам и прошептал: «Тсссс!»
Полицейские оцепления не давали нам подойти к устью ближе чем на сто метров. По обеим сторонам реки работали поисковые группы. Туда‑сюда сновали резиновые лодки. При ярких лучах солнца это все напоминало выезд на рыбалку. Отличный денек, чтобы выехать во фьорд порыбачить.
– Но ведь этот парень всплывет? – спросил Мартинсен. – Трупы же всегда всплывают?
Я не знал, что ему ответить. Где‑то я слыхал, что одного утопленника подводным течением отнесло до самого Моге – а это на целую милю ниже по фьорду. А другого нашли только через несколько месяцев, когда от него остался один скелет.
Мартинсен сфотографировал реку с тропинки, но сказал, что нужен другой угол. С фотокамерой на плече он направился к ветхому мостику. На заводских воротах висела ржавая колючая проволока. Тут же имелась табличка: «Высокое напряжение – опасно для жизни!» Честно говоря, я не понимал, где тут опасность. По‑моему, куда опасней было навернуться с моста в реку. Такое могло случиться где угодно и когда угодно: земля исчезнет из‑под ног, а небо упадет на голову.
Следом за Мартинсеном через ворота стал перелезать я. Спускаясь, я левой рукой зацепился о проволоку. Некоторое время я стоял и смотрел на ладонь. Хотя царапина оказалась глубокой, крови поначалу не было. Но потом она потекла ручьем. Мартинсен элегантно перемахнул через забор, а меня, конечно, угораздило разодрать руку – иначе и быть не могло.
Мартинсен помог мне перевязать руку носовым платком и полез за мобильным телефоном.
– Да, сейчас передам ему трубку, – сказал он с улыбкой.
Я взял у него трубку правой рукой. Из левой струилась кровь. Звонила заведующая отделом журналистских расследований. От таких людей невозможно ни убежать, ни спрятаться – они тебя обязательно найдут.
– Убийство? – спросила она.
– По крайней мере, море крови, – ответил я.
– Что?
Я вздохнул.
– Труп пока не нашли, – сказал я. – Просто много крови.
– Крови? Что говорит полиция? Это убийство или несчастный случай?
– Они ищут, а мы ждем.
– Я уже два часа пытаюсь тебе дозвониться.
Я промолчал. Для меня она так и осталась улыбчивой и превосходно одетой дамой в главном здании «Бергенских известий». Церемония открытия. Архитектор говорит, что стеклянный фасад даст возможность всем желающим круглосуточно наблюдать оживленную работу газеты. Я стою с бокалом шампанского и тихо улыбаюсь. На самом деле в редакции почти ничего не происходит. Редакторы, руководители отделов и журналисты сидят уткнувшись в мониторы компьютеров, иногда поглядывая на улицу: на пешеходов, целующиеся парочки и пьяниц, писающих на фасад.
– Эй, ты еще там? – переспросила завотделом.
– Да, – ответил я. – А где мне еще быть?
– Почему ты не отвечал на звонки?
– Был занят.
– Чем это?
– Пытался разобраться в происходящем.
– Ну давай разбирайся, – закончила она разговор.