Связано ли это с задержанием Флойда Линча и моей вовлеченностью в дело «Шоссе‑66»? Или просто невероятное стечение обстоятельств? Нет, скорее всего, кто‑то должен был знать обо мне задолго до новостного блока, чтобы выследить внизу, у старого русла. Никаких совпадений.
И даже если совпадение, то безопасности ради я должна расценивать все как покушение на убийство. Спрашивая насильника о телах, я задала не тот вопрос. Теперь же, поскольку он мертв, без ответа остался правильный вопрос: «Кто тебя послал?»
Я вновь открутила назад события под мостом: ему нравились пожилые женщины… он ломал им кости… Яснее не стало. Всякий раз я вытягивала пустышку, а в душе крепла уверенность: есть нечто, о чем я еще не в курсе, и мое неведение опасно.
Порой возникает странное чувство. Не знаю, как верно охарактеризовать его, но самое, пожалуй, близкое слово – «опустошенность». Я решительно открыла шкаф рядом со столом, где хранила запасную клавиатуру и неисправный монитор. Засунула руку глубоко, до задней стенки, и вытащила коробку примерно двадцать пять на пятнадцать сантиметров и высотой в десять. Открыла ее и достала из поропластовой упаковки специально изготовленную для ФБР модель «смит и вессон» 27‑го калибра с трехдюймовым стволом.
Патроны я держала в правом ящике стола вместе со всеми своими ручками и прочей канцелярией. Эта небольшая коробочка также была спрятана у задней стенки в упаковке из‑под скрепок. Один за одним, без малейшей дрожи в руках, я достала шесть патронов, зарядила оружие и положила на стол.
Теперь я была уверена в себе.
Или думала, что уверена. До того момента, когда от стука в дверь едва не подскочила. Совсем недавно здесь не существовало ни закрытых дверей, ни стука в них. И никто никогда не подскакивал.
– Секундочку, – сказала я достаточно громко, чтобы быть услышанной за дверью. Затем испугалась, что это прозвучало слишком резко, и добавила: – Перфессер, милый.
– Твой мобильный, дорогая. Он жужжит.
Все нормально. Я встала, открыла дверь и улыбнулась:
– Извини, просто задумалась крепко…
Я и правда чувствовала себя виноватой, поскольку в этот момент ощутила, как что‑то вползает, протискивается между мной и Карло, что‑то невидимое, но более непроницаемое, чем кевларовый жилет: ложь, достаточно значительная, чтобы разлучить нас. Вот то, чего я так отчаянно, рискуя всем, пыталась не допустить, и все равно это произошло. Даже под давлением момента, под угрозой опасности и смерти в моем сердце сидела эта маленькая заноза. Может, именно это имеют в виду, когда говорят, что «сердца разбиваются».
Карло как будто не заметил разницы – пока.
– Это касается того дела, в котором ты участвуешь?
– Угу, оно.
Когда Карло протягивал мне телефон, его взгляд перескочил за мое плечо и остановился. Наверное, на том месте стола, где я оставила свой «смит». Мы оба сделали вид, что револьвера там нет.
Я вновь улыбнулась собственной выдержке, а он отвернулся, давая мне ответить на звонок.
– Бриджид, – донеслось из телефона.
– Здравствуйте, Коулмен.
– Так что скажете? Вы смотрели видео? – Ее голос звучал немного разочарованно, будто она уже знала ответ.
Я заставила себя сосредоточиться на том, что мне сейчас было абсолютно до лампочки.
– Нет, еще не смотрела. Была занята кое‑какими личными делами…
– Я думала, может, стоит завтра утром съездить в Бенсон повидаться с отцом Линча. Мы не нашли времени побеседовать с ним, хотя он совсем недалеко.
– Рановато. Вам надо составить план опроса.
– Вы всерьез думаете, что я не сделала этого?
Немного растерянная, я как‑то позабыла, что разговариваю с «поставь‑точку‑над‑и» Коулмен.