Пока он говорил, я начала вращать трость с лезвием одной рукой, в то время как вторая – пальцы вверх, большой палец оттопырен. Высота кузова была достаточной для меня, чтобы подняться на одно колено, продолжая крутить лезвие медленно и плавно. Вращение позволило мне сфокусироваться на точке, в которой я могла ощутить плотность воздуха между нами. Я отсчитывала секунды, одновременно прикидывая, как получше обездвижить его. Отвлеку внимание одним или двумя незначительными порезами и затем сломаю ключицу.
Мужчина наблюдал за мной. Заботливо вытерев ладонь о нейлоновые шорты, он сказал:
– Эй, это похоже на движения ниндзя. Врубаешься? Ниндзя‑старушенция, ха!
– Я тебе сейчас покажу старушенцию, – прошипела я и метнулась вперед.
Клянусь, я не хотела этого, но он поднялся в тот же момент, и лезвие полоснуло его не в той точке на бедре, в которую я целилась. С любопытством уличного зеваки он смотрел, как артериальная струя выдала добрых пятнадцать сантиметров и мгновенно залила желобки в полу.
– О черт! – вырвалось у меня.
– Помоги мне… – простонал он, откинулся спиной на дверь и отключился.
– Я что, похожа на парамедика? – заорала я в пустоту, но швырнула тело навзничь, сорвала с его шеи бечевку, стряхнула презерватив и сделала жгут вокруг бедра выше раны.
В садовых перчатках было непросто завязать узел, но инстинкт помогал мне. С некоторым усилием я перекатила его на спину и села, скрестив ноги, рядом на занавеску от душа, чтобы не запачкаться кровью, образовавшей лужу на полу.
Он приходил в себя медленно, живой, но слишком слабый от резкого падения давления. Однако у меня не было времени для оказания экстренной медицинской помощи пострадавшему. Вместо этого я сломала ему мизинец, и он дернулся назад с воплем.
– Что, больно? – поинтересовалась я. – А теперь слушай. Я случайно порезала тебе бедренную артерию. Можешь не смотреть. Я наложила на ногу жгут, чтобы замедлить кровопотерю, но саму артерию не перетянула. – Взглянула на свои часы и продолжила: – Через тридцать минут ты в любом случае умрешь. А теперь рассказывай, где ты прятал тела.
– Я же умираю от потери крови.
– Умираешь. Только медленно. Говори, где тела.
– Там, на верхней полке, есть набор для шитья.
– Сначала побеседуем, потом я помогу тебе сохранить ногу. Я знаю как, но ты должен поработать со мной.
– Тебя засудят за это.
Я подумала, что он, возможно, прав, только ему это знать не обязательно.
– Это самозащита. В худшем варианте убийство, совершенное случайно в результате неправомерного действия. Скажи, где тела.
– А я заявлю, что это ты на меня напала.
– Посмотри на себя. А потом на меня. – (Он застонал.) – Я начинаю злиться, а ты умираешь. Довольно бестолковая трата времени. Быстро говори, куда выбросил тела, трахальщик чертов.
– Тела… – Он помедлил, будто соображая, что сказать. Затем начал что‑то ныть, и я подалась вперед, достаточно, чтобы с отвращением почуять кислый запах выдохшегося пива и услышать что‑то вроде: – Ты покойница…
Это было довольно самонадеянно для человека в его положении. Но оказалось, это я переоценила его немощь и зря расслабилась. Он качнулся влево и боднул меня головой так, что из глаз полетели искры. Пока я приходила в себя, он перекатился, придавил меня своим весом, но на большее его не хватило: потерявшим от ранения силу рукам удержать меня не удалось. Зубами – единственным оставшимся у него оружием – он вцепился мне в плечо. Я завизжала, но была прижата к стене со скрещенными ногами, не в состоянии ни отшвырнуть его, ни отпрянуть в сторону.