– Мы из «Утренней газеты», слышали, что контролеры бастуют... они что, ушли домой?
– Бастуют? – Она тряхнула головой. – А что, они когда‑нибудь работали? Ваш коллега прошел в комнату персонала.
Направление она показала подбородком, не прекращая считать деньги. Спотыкаясь, я спустился по нескольким коротким пролетам лестницы и оказался в длинном коридоре, где одна из дверей была приоткрыта. Бронко Билл стоял, держа репортерский блокнот наготове. Он брал интервью у контролера в украшенной золотыми галунами униформе.
– Привет, – сказал я. – Бастуешь?
Парень стоял, прислонившись к притолоке и держа в руке сигарету. Он был толстоват в талии, свежевыбрит, так что щеки отсвечивали, и тщательно причесан. Волосы были седые у висков, но на лице – ни одной морщинки. Оно блестело так же, как локти его формы.
– Да, – сказал он. – Эскильссон был тут после полудня и сказал, что нам надо что‑нибудь сделать...
Бронко Билл помахал блокнотом:
– Нам повезло. Этот Георг – председатель отделения профсоюза.
– А Эскильссон, – поинтересовался я, – тоже работает в союзе?
Георг снисходительно махнул обтянутой рукавом униформы рукой.
– Нет, Эскильссон – наш директор по рекламе.
– В Кинокомпании?
– Точно, в Кинокомпании.
Он кивнул, улыбаясь. Об Эскильссоне мне‑то уж следовало знать, раз я работал в «Утренней газете».
Я опустил камеру и прикусил губу. Бронко Билл старался вовсю, интервьюируя Георга. Язык у того все более развязывался. Ну конечно же, жалко ребятишек, которым еще нет одиннадцати. Ведь их пришлось фактически выставлять на улицу. Нет, как раз сейчас их тут не так много... наверное, из‑за дождя...
Я поднялся в фойе и огляделся. Там было только шестеро мальчиков примерно указанного возраста. Я спросил двух самых маленьких – сколько им лет.
– Sorry, – сказал младший. – Нам по одиннадцати... Может быть, хочешь взглянуть на наши документы?
Бронко Билл появился в сопровождении Георга. Руководитель забастовки выглядел несколько смущенным.
– Билл, – сказал я, – мне надо поговорить с тобой.
Он вышел за мной на улицу, заметно нервничая.
– В чем дело? В чем дело?
Я остановился и спрятал «лейку», которую держал в руке.
– Не работа это, а дерьмо.
– Какого черта! Работа как работа, ясное дело. Контролер – профсоюзный председатель, и он готов сниматься – ну, как он не пускает ребят.
– Поехали домой, – сказал я.
Бронко Билл подошел ко мне вплотную. Янне подъехал и остановился как раз за нами.
– Что с тобой такое, а?
– Тут ничего для газеты нет. Просто неуклюжая попытка сделать рекламу, а наш главный сглупил и попался на удочку. Я еду домой. Хочешь остаться? Есть у тебя деньги на такси?
Теперь он так разозлился, что схватил меня за руку.
– Ах ты, сволочь! Много о себе понимаешь! Слышал, что ты плохо с другими сотрудниками уживаешься, но срывать задание?.. Придется мне об этой истории поговорить с шефом.
– Отпусти руку, – сказал я.
– А то что? – Он дергал меня за рукав.
– А то так тебе врежу, что навек запомнишь.
Он смотрел на меня секунды две. Потом оттолкнул меня и полез в машину. Я обошел ее и уселся рядом с Янне.
Тот улыбнулся:
– Ну, что я говорил! Театр финских любителей!
В тот вечер, совсем уже поздно, у меня был еще один выезд – автоцистерна перевернулась у Руслагстулль.
Мне удалось поговорить с Юлле, только когда был готов третий выпуск, а сам он закончил свой обычный долгий телефонный разговор.
Я стоял перед ним, держа в руке компьютерную дискету, а он разглядывал меня, будто впервые увидел.