Копии снять с них нельзя. Я должен расшифровывать оригиналы. Это трудно. Требует осторожность.
Я тяжело вздохнул. 112 фамилий. 112 адресов. Что мне было нужно, так это спортивный союз почтовиков, чемпион сыщиков Блумквисти высший выигрыш в лотерее.
Зверь в отчаянии поднял руки.
– Мы можем делать только одно, – сказал он. – Мы можем делать только то, что решил делать Юлле.
– Точно, – отозвался я. – А что будет потом? Виси, виси, моя звезда‑сыщик?
Опять эта ослепительная улыбка. Я вздохнул еще раз, еще глубже.
– Ладно, – сказал я. – Где у тебя телефонные справочники?
Зверь повернулся и подвинул ко мне свой блокнот.
– Уже пришла суббота, – сообщил он. – Один час ночи. На работе его нет. Но он живет довольно близко.
Зверь научился читать и писать, лишь когда уже был подростком. Он гордился своим красивым почерком. В блокноте он написал:
Ян Нуккер, экономист, Висмарсвэген, 78, Энебюберг, 778 64 31.
– Так, – сказал я. – Время действовать.
Зверь сидел, молча улыбаясь.
– Что делать‑то будем? – раздраженно сказал я.
Солнце сияло. Я недавно побрился. Надел свеже‑выглаженную рубашку. А теперь стоял перед домом №78 на Висмарсвэген в новейшем стокгольмском суррогате Юрсхольма.
Они сидели в саду. Молодая современная шведская семья. Одеты в кричащие рубашки, волосы мелированы, загорелые, улыбающиеся. Каждый, когда изрекал что‑нибудь глубокомысленное, отчаянно жестикулировал и притопывал, чтобы привлечь к себе внимание. А вокруг всякие игрушки: автомат для гольфа, прогулочный велосипед, громадный солнечный зонт на шарнире, радиоуправляемый автомобиль для ралли, кофейный автомат, украшенный картинкой Микки‑Мауса, сотовый телефон.
Я держал в руке толстую пачку компьютерных распечаток, не вполне веря в эффективность того, что собирался сделать. И для начала подошел к калитке, остановился, помахал бумагами и крикнул самое умное, что мог придумать:
– Эй, вы там!
Все повернулись и уставились на меня. Хозяин дома, демонстрируя свою физическую кондицию, не торопясь отжался от садового стула, встал на ноги и медленно направился ко мне.
Он был лет сорока, моложав, невелик ростом, мускулист. Икры у него были толстые, руки подвижные, наверняка ловко играет в сквош и мастерски ходит на доске под парусом. Одет с таким журнальным шиком, что я улыбнулся ему в лицо без всякой натуги: цветастая калифорнийская рубашка, ослепительно белые шорты, толстые носки трубочкой и солнцезащитные очки с белой цепочкой а‑ля пенсионер. Ну просто эталон делового человека последней отливки. Так и представляешь себе, как после уик‑энда он сидит в своем «БМВ» в автомобильной пробке и со смертельно озабоченным видом отдает распоряжения по радиотелефону.
Он не сказал ни слова. Зато внимательно осмотрел меня снизу доверху – проверенный, тщательно отработанный способ ставить человека на место. Он в точности знал, чего стоит сам, и знал до тонкости, как надо оценивать других.
Мои ботинки из Рабочей лавки заставили его чуть ли не фыркнуть. На джинсы он наморщил нос. Свежевыглаженную рубашку воспринял как курьез. Но тут лоб его перерезала морщинка размышления: с плеча у меня свисала видавшая виды черная «лейка». Такие случается видеть у людей в баре оперы. А потом просто так: Rolex GMT‑Master на моем правом запястье. Он надул губы. Моя персона посылала ему очень противоречивые сигналы. Я мог оказаться какой‑нибудь важной фигурой на телевидении. Или, может, даже прислан из еженедельника «События недели».
– Привет, – сказал я, чтобы нарушить тишину.
Его брови приподнялись на несколько миллиметров, как показатель того, что он меня увидел.
– Слушай, я ищу одного чувака, его зовут Ян Нуккер.