Помятый листок был там, куда я его сунул. Я взялся за телефонный аппарат, набрал номер и долго ждал ответа. Кто‑то поднял трубку, но ничего не говорил.
– Зверь? – сказал я вполголоса.
Он засмеялся в трубку.
– Aun no me mataron. – Его еще, видите ли, не убили. Густой голос звучал весело.
– Послушай, – сказал я нетерпеливо. – Ты сказал, что там была еще какая‑то штука с обычными графами. Ты на нее взглянул?
Он негромко пробормотал в трубку:
– Momentito.
Отсутствовал он недолго. В трубке зашелестело, он взял ее в руку.
– Приезжай, – сказал густой голос.
Вы слыхали хохот железнодорожных станций, когда пролетающий поезд свистит им: поедем со мной!
Железнодорожные станции никуда не поедут. Без них совсем застынут улыбки расписаний.
Хенри Парланд.«Идеальная реализация»
В темном компьютерном зале, невидимые, словно призраки, шипели вентиляторы. У Зверя была включена лишь одна лампа. Он сидел перед мерцающим голубым экраном, поглаживая густую бороду.
Он сказал еще раз:
– Это работьонка для полиции.
Ясное дело. 112 фамилий. Почти 1000 рабочих смен на 29 разных предприятиях. Все при посредничестве «Охрана А/О Сентинел».
Я даже не знал, что такие вещи называются банком данных.
Я бы назвал это списком дежурств на отдельных листочках. Но взять эти листочки в руку было нельзя. Они мелькали на экране, когда была нажата одна из кнопок компьютера, в точности как порнографические картинки в старом синематоскопе. Мир идет вперед.
– Прогони это дерьмо еще разок, – сказал я устало.
Зверь запустил все сначала. Каждый листок походил на другой. Поверху – голубая полоса с желтым текстом:
«ОХРАНА А/О СЕНТИНЕЛ» свед. ссыл. прим.»
Все сведения в строчках относились ко времени с июня по июль. После «ссыл.» чаще всего стояло имя: Ян Нуккер. После «прим.» иногда имелся какой‑нибудь чудной знак.
Потом ряды зеленых полос с именами служащих, их личные номера, адреса, телефоны. Чаще всего молодые люди, никого старше сорока.
А затем графы, в которых рассказывалось, когда и где работал данный служащий, день за днем.
Там были указаны самые разные предприятия, которые, возможно, захотят прибегнуть к услугам охранной фирмы. И там были перечислены все предлагаемые часы дежурств, круглосуточно, и все дни недели.
– Хе‑хе, – засмеялся Зверь, – здесь есть и тот, кто убивал. Предлагаю читать это так: чилийским методом. Забираем всех и запираем на плавательном бассейне.
– Прикрой пасть, чернозадый, – сказал я. – Это тебе не курды. Это шведы. Если мы заберем всех сто двенадцать, а там только один виновный, а сто одиннадцать невиновных шведов, знаешь, какой поднимут хай!
– Мuy bien,– уступчиво сказал глубокий голос. – Тогда это работьонка для полиции.
Я выругался и крутанулся на стуле вокруг себя.
– А далеко ты продвинулся с засекреченными кусками?
Лицо Зверя перекосилось, на нем были огорчение и боль.
– Друзжище...
– Дружище, – поправил я.
Он выглядел печальнее, чем бульдог, выпрашивающий подачку на вегетарианском обеде.
– Друж‑жище! Я, может, вообще с этим не справлюсь. – Он замолчал, а я ждал продолжения. С аргентинцами надо следовать особой тактике: ведь это люди, которые могут назвать столкновение двух скорых поездов «небольшой накладкой». – Это очень трудно, – жаловался глубокий голос. – Восемь серий, закодированных американской программой под названием «Watchdog».Копии снять с них нельзя.