.. Ролле и ты – вот кто все это начал, – сказал я. – Элегантный Ролле. С ним ты познакомилась, когда твой братик приобрел «Сентинел». Ну и где теперь этот Ролле?
Она не отвечала. Обернулась, избегая моего взгляда, и протянула руку за сумкой на заднем сиденье. Вынула из нее зеркальце и принялась сосредоточенно приводить в порядок ресницы.
Но я все же продолжал:
– Ролле разработал план грабежей. Записал он его, конечно, на компьютере и закодировал с помощью программы, которая называется «Watchdog». Он привлек Гугге в помощники и выписал из‑за границы эксперта по ограблениям броневиков – ирландца, бывшего члена ИРА.
(Тарн написал об этом ирландце. Политический идеалист, ставший террористом и превратившийся в преступника. На свете их полным‑полно. Это люди, которые желают улучшить общество и которых общество закаляет до того, что они выходят на большую дорогу.)
– Все было готово. Оставалось только откинуться на спинку кресла и наблюдать за поступлением денег.
И у них это наверняка бы получилось. Они бы сразу смылись из Швеции, увозя в тайниках автомобиля пятьдесят или шестьдесят, а то и семьдесят миллионов крон.
А полиция? Они что, обставили бы полицию? Что там, кстати, пишет о шведской полиции журнал «Ньюсуик»? Там процитировали слова одного международного преступника: «У меня есть плохие новости и хорошие новости. Плохие новости: нас раскрыли, полиция охотится за нами. Хорошие новости: за нами охотится шведская полиция».
– Я думаю, они бы это для тебя провернули, – сказал я. – Но у тебя была проблема в виде твоего старшего брата. Он был подлец, но он был подлец другого сорта. Он воровал, но он воровал по‑другому.
Она рывком повернулась ко мне. Узкое лицо пылало от гнева. Но она опомнилась, снова отвернулась, злобно передернувшись.
– Ты хотела отделаться от ирландца и от Гугге, а может, и от Ролле, причем так, чтобы твой брат никогда об этом не узнал. Но ты же не могла взять и заявить на них в полицию. И вот ты позвонила в «Утреннюю газету» и рассказала смачную историю, а потом послала дискету как доказательство, которое нельзя прочитать – из‑за кода. Что там закодировано? Финансовый итог прошлого года? Рекомендованный компьютером рецепт блюд на эту неделю?
Скоро она попросит меня из машины. Скоро, но кое‑что она еще не прочь узнать.
– Ты понимала, что Ролле, и Гугге, и ирландец почувствовали бы себя в опасности, узнай они, что в «Утренней газете» есть зашифрованная копия всего плана грабежей. И ты каким‑то образом дала им об этом знать.
Она ядовито улыбнулась. Были, были еще у нее тайны в загашнике.
– Что случилось дальше? Когда Юлле прочитал дискету – а Юлле же слышал, как ты рассказывала о планируемых грабежах, – он заинтересовался. Разобрать‑то он смог только рабочие схемы «Сентинел», которые ты добавила к дискете. Но этого было достаточно. Юлиус Боммер сделал один‑единственный звонок – Карлу Юнасу Бертцеру. Карл Юнас Бертцер сделал один‑единственный звонок – Роланду Ханссону. И Юлиусу Боммеру было суждено умереть
Я сидел молча некоторое время, не зная, что сказать дальше. Но сказать можно было только одно:
– Это ты убила его. Ладно, ты не знала, что делала. Ты выпустила волков, не понимая, что ты учинила. Но убила его ты.
Она будто сглотнула что‑то, но тут же улыбнулась мне.
– Ты не сможешь ничего доказать.
– Наплевать мне на это. Ты знаешь, что я знаю. Мне этого достаточно. И когда‑нибудь ты задумаешься: что же я сделала со своей жизнью? И ты спросишь еще раз: кто убил Густава Далля? Кто заставил его покончить с собой?
Она стиснула пальцы и прижала их к своим губам. Избалованное дитя из богатой семьи, она думала, что можно купить преступление, купить насилие, купить смерть и распоряжаться всем этим.