Василий, задыхаясь, еле успевая за Рустамом, быстрым шагом направился к главному входу кладбища.
Подходя к площадке, они явно услышали отдаленный гул отъезжающего автомобиля, звук двигателя которого напоминал звук «Волги».
– Что делать? – спросил Рустам.
– Как что, давай, заводи машину и едем в милицию.
Барон обошел вокруг ограды склепа, углубленного в землю внутреннего помещения цыганской гробницы. Он разглядывал следы неизвестных людей. Вот три стакана… Значит, их было трое. Или больше? И что они хотели делать здесь, в это время? Конечно, не водку пить. То, что эти неизвестные были чужими, сомнению не подлежало.
Неужели Василий был прав? Неужели кто – то действительно пытался вскрыть склеп? То, что на этот раз склеп не вскрыли, очевидно. Мы им помешали. А вот склеп моей Рады? Почему я не прислушался тогда к брату? Почему не поверил?
Все эти вопросы и не только напрашивались сами собой. Но пока не было ни одного ответа. Так что же делать? Сейчас три часа ночи. Милиция, наверняка, не приедет. В лучшем случае – утром, не раньше.
Барон, привыкший решать и действовать, сейчас был в некоторой нерешительности, какой – то растерянности. Но вскоре он уже держал в руке сотовый телефон и кому – то звонил. На лице его уже не было минутной растерянности. Он вновь был прежним, готовым решать и действовать.
Телефон долго не отвечал. Барон, с какой – то отчаянной решимостью, вновь и вновь набирал номер телефона известного только ему одному абонента.
И вдруг телефон ожил. Отчаявшийся Барон увидел вспыхнувший ярко – зеленый экран сотового телефона и услышал хриплый голос мужчины, видно, еще не проснувшегося, который тихо сказал, что он внимательно слушает…
– Что случилось, Барон? Ты знаешь, который час? Или ты решил у меня об этом поинтересоваться, так вот, уважаемый, сейчас четыре часа…
– Прости, Саша, прости, ромалэ, что потревожил тебя. Мне нужна твоя помощь. Помнишь, я как – то рассказывал тебе, что кто – то интересуется нашими цыганскими могилами? Я еще не верил в это. Но мой брат был в этом так убежден, что даже обращался в милицию, только там над ним посмеялись?
– Да, что – то припоминаю. Ну, и…
– Подожди, не перебивай. Так вот, около часа назад кто – то пытался вскрыть склеп моего брата, которого неделю назад похоронили. Мы этих неизвестных вспугнули, случайно, и они убежали.
– Ну, и чем я могу быть тебе полезен, Барон?
Мне нужен надежный человек, который помог бы разобраться, найти эту сволочь. Взять это расследование под свой контроль, либо самому все выяснить. Милиции я не верю. Хватит, уже обратились однажды. И мне этот человек нужен прямо сейчас, немедленно. Ты знаешь меня, цыган умеет благодарить.
Какое – то время никто не отвечал.
– Ты меня слышишь, Саша? Ты где?
– Подожди, я думаю. Сейчас перезвоню.
Барон в задумчивости, еще какое – то время, не решаясь закрыть крышку телефона, молча смотрел на экран мобильника и думал. Если бы кто – нибудь в эту минуту видел его лицо! Не было прежнего Барона. Вместо него был другой. Он уже знал, что сделает с теми, кто посмел осквернить память, нарушить покой его брата и, не приведи Господи, его жены Рады! Он чувствовал, как в жилах закипает кровь, не горячая, цыганская, а иная кровь. Кровь мести. Тяжелая, необузданная, дикая.
Никто не посмел в этот миг нарушить его мысли. Молча, как бы со стороны, наблюдая за Бароном, двое молодых людей, оставшихся рядом с ним, тихо курили в стороне и, словно боясь потревожить покой усопших, а может быть, и самого Цезаря, молчали и чего – то ждали.
Сколько прошло времени, никто не знал. Молча и так же тихо, что неслышно было и скрипа снега под ногами, Барон подошел к рядом находившемуся склепу. Здесь покоилась его Рада.
О чем думал в эти минуты Барон?
Внезапно мелодичный звонок телефона вывел его из задумчивости. Не спеша, Барон включил телефон, который так и оставался в его руке, и так же, не спеша, проговорил:
– Говори, Саша, я слушаю. Нет, не надо, уже запомнил. Спасибо, ромалэ.
– Едут, это наши вернулись, – проговорил один из молодых людей.
Все разом, как по команде, повернули головы в сторону главной аллеи, которая где – то в самом ее начале обозначалась едва видимыми огнями, освещавшими главный въезд на кладбище. Через какое – то время послышались голоса, затем появились темные силуэты мужчин. По мере их приближения можно было уже различить отдельные фразы.
Барон не шевелился. Молча стоял и ждал, когда эти люди сами подойдут ближе. Он знал, что те, кого привез его брат с племянником, ничем им не помогут. Но надо же как – то это все правильно оформить? С чего – то надо начинать?
– Ну, и что тут у вас случилось, кого вы тут поймали, кого напугали, кто тут и что рыл, что тут такое у вас произошло? – без лишних церемоний, не успев остановиться, с ходу спросил один из двух милиционеров, видимо, старший из тех, кого привезли с собой цыгане.
– И, вообще, что это вы тут делали в три часа ночи? – пулеметной очередью выпалил свои вопросы страж порядка и остановился, так как посчитал, видимо, что задал все свои вопросы.
Цыгане, как по команде, посмотрели на Барона. Тот молчал. Одним взглядом, обращенным к брату, Барон дал понять, что говорить и объяснять что – либо он не будет, пусть это сделает он, Василий.
Василий, видимо, устав уже от дурацких вопросов, все же вновь рассказал о том, что они сегодня по случаю рождения сына у Барона, по обычаю цыган, решили навестить недавно похороненного родного брата.
– Нас было три брата! – заметно нервничая, объяснял он. – Двое из них – вот они, мы, здесь. А третьего нет, он вот здесь, в этом склепе лежит. Мы приехали сюда, сказать ему, нашему брату, что у него родился племянник, которого назвали Петром, понятно?
Василий уже не говорил, он почти кричал, со свойственной ему горячностью быстро заводиться, если его кто – то не понимает. Или не хочет понимать.
– Когда мы пришли сюда, – громче обычного продолжал Василий, здесь кто – то был, причем не один. Но все убежали. А убежали потому, что мы им помешали вскрыть склеп, – с той же интонацией подытожил Василий, считая, что этим убедил милиционеров, причем сразу обоих, один из которых все время молчал.
– Ну, мало ли кто был здесь. Может, бичи, бомжи приходили… Видишь, как здесь тихо, красиво, притом никто не мешает? – с улыбкой предположил тот, кому ранее были обращены пояснения Василия. – Вон и стаканы валяются, закуска на столе.
Василий, у которого уже не было слов, в отчаянии от непонятливости этого блюстителя порядка, вытянул вперед руку и спросил:
– А это что?
Милиционер подошел ближе к указанным Василием предметам, лежавшим слева от памятника. Здесь он разглядел то, что было оставлено, со слов цыгана, неизвестными кладоискателями. Приподнял один конец тряпки, посмотрел, зачем – то понюхал ее. Обойдя вокруг памятника, поднял голову и, придерживая одной рукой шапку (видимо, чтобы не упала), внимательно и изучающее смотрел на него. Что он там нашел интересного?
Молча, обошел весь периметр чугунного литья изгороди. Все это время смотрел куда – то вверх. Что он там искал? Этого тоже никто не знал.
Все присутствующие молча наблюдали за милиционером, боясь помешать ему найти то, что он, видимо, там, наверху, искал.
– Ну и что? – неизвестно к кому обратился работник милиции. – Что из этого следует?
И тут же сам ответил на свои вопросы.
– Из этого следует, что кто – то из местных бичей либо бомжей здесь был. Они пили водку, но им помешали. Они испугались и убежали. А что венки вне ограды, так мало ли что не сделают разгулявшиеся бомжи? Никакого криминала в этом не вижу. Так что давайте, граждане цыгане, по домам. Дома надо водку пить, а не в…
Что этим хотел сказать представитель доблестной милиции? Где именно надо пить водку? Может, он хотел продолжить – не в общественных местах? Но вовремя остановился. Действительно, разве можно погост назвать местом общественного пользования?