Мефистофель посмотрел на Молота:
– Поработай‑ка с его членом.
Молот вытащил очередной гвоздь, подошел к Тошеру почти вплотную.
Тошер закричал еще страшнее, еще громче.
У Фауста началась рвота.
Тошер с трудом открыл глаза. Попробовал вздохнуть.
Сколько времени он сидит на этом стуле?
Много дней? Часов? А может быть, всего несколько минут? Он потерял ощущение времени. Осталась только боль – бесконечная, страшная боль.
Он не раз терял сознание. Его приводили в чувство. Пытки продолжались.
Снова и снова.
Они действовали с особой тщательностью. Молот получал от своей работы истинное удовольствие – Тошер это сразу понял. Он ломал Тошеру кости, лишал рассудка, уродовал душу. Методично, шаг за шагом. Пока в нем ничего не осталось от человека.
Пока он не превратился в ничто.
– Очухался, – услышал он голос Молота.
Мефистофель подошел поближе, посмотрел сверху вниз:
– Ну, готов говорить?
Тошер медленно кивнул. Глаза заливали слезы, он ничего перед собой не видел. Из носа текло, изо рта шла пена.
– Вот и чудненько.
Мефистофель снял с него маску, передал Молоту. Тошер судорожно вздохнул, чувствуя почти благодарность к своему мучителю.
– Итак, вопрос первый. С кем ты успел побеседовать?
– Его… зовут… Дон…нован… – Тошер с трудом выдыхал каждое слово. – Джо… Донован… корреспондент… г‑газета… «Геральд»…
– Отлично. Следующий вопрос. Что ты ему рассказал?
– Все…
– Все?
– Все… что мне… известно…
Тошер посмотрел на Фауста. Тот трясся, словно в ознобе, лицо посерело, как у человека, который вот‑вот упадет в обморок. Он все время отводил глаза.
– И как много тебе известно?
Тошер сказал.
– Как Джо Донован собирается поступить с твоей информацией?
Тошер хотел рассмеяться, но из горла вырвался гортанный, похожий на лай звук, который отозвался в теле очередной резкой болью.
– Использовать против тебя…
Мефистофель улыбнулся:
– У него это вряд ли получится.
Он жестом подозвал Молота, тот подошел и надел на Тошера маску. Тошер не сопротивлялся.
– Молодец, Тошер, – похвалил Мефистофель. – Вот видишь – можешь, когда захочешь. Это все, что мы хотели у тебя узнать. Ты нам больше без надобности. И все‑таки последний вопрос. Собираешься ли ты еще раз разговаривать с Донованом? Или с кем‑то еще?
Тошер качнул головой, издав стон, что могло означать «нет».
Мефистофель снова улыбнулся:
– Умница. Я тебе верю. Но знаешь, как в жизни бывает – через пару месяцев ты опять расхрабришься и начнешь думать: «Ничего‑ничего, я заставлю их, таких‑сяких, заплатить». Разве мы можем это допустить?
Тошер снова застонал, словно говоря: «Я никому ничего не скажу».
– И все‑таки доля риска имеется. А я не хочу рисковать. Совсем не хочу. – Он начал мерить шагами пространство, будто размышляя над собственными словами. – Я тебя, пожалуй, отпущу. Проявлю милосердие. Но при этом я должен сделать все, чтобы ты ни с кем не заговорил.
Что‑то в его тоне не дало Тошеру почувствовать облегчение.
Мефистофель обошел вокруг, стуча каблуками по бетонному полу.
– Ты с историей знаком? – поинтересовался он. – Я имею в виду военную историю: события не столь отдаленные.
Тошер молчал. Он слышал только надрывный свист собственного дыхания.
Продолжая шагать, Мефистофель горестно вздохнул, печально покачал головой.