– Так вот знай, что у многих на это уходят годы, и это у тех, которые уже знают теорию. Это только у меня и у Вовы почему-то быстро получилось, но это отдельная история. А ты мог бы летать сразу, как только родился.
– А почему не летал? – спрашиваю.
– Потому что не знал, что можешь, – ответил Кирилл. – Как узнал, так сразу и полетел. Это у тебя врождённое. И не только это, по ходу. Об этом мы ещё поговорим.
Дошла, наконец, очередь до Тимки. Кирилл его спрашивает:
– Тим, как же это получилось-то? Ну там, около кинотеатра. Неужели нельзя было по-другому всё уладить?
– Ага… уладишь с ними… Я, думаешь, хотел устроить драку? Это они начали. Тётка-то сразу убежала, как только я ей сумку вернул, а они попёрли, идиоты. Они типа Самосвала – тупые. Не поняли с одного раза, когда я у «качка» сумку отобрал. Могли бы понять, что если я его так легко «уронил» носом в клумбу, то не стоило лезть в драку. И вообще, ты же сам говорил, что с ними надо разговаривать жёстко.
– Ну, говорил. Это же не значит, что надо калечить. Неужели нельзя было поаккуратнее?
– Да не получилось поаккуратнее! Их же было двое! Как ты не понимаешь?! Мне пришлось быстро отбиваться. Я же «качка» покалечил случайно. Ну не смог рассчитать силу удара. Сзади же второй нападал – с ножом.
– У второго тоже сильный ушиб, и ещё он правой рукой долго не сможет двигать.
– А руку я ему что, нарочно, что ли повредил. Не рассчитал, когда отбирал нож.
– Ладно, это пустяк, а первого у «качка» сломаны два ребра.
– Сломаны… Я что, по рёбрам бил? Нечего было этому дутышу телесами вилять. Стоял бы этот горе-каратист спокойно, получил бы в солнечное сплетение, а не по рёбрам. Отдохнул бы пару минут, отдышался, встал и пошёл с полицейским в отделение. Полицейский вообще сказал: «Жалко, что не насмерть».
– Это как?! Полицейский?! Такое сказал?! Не понимаю.
– А что тут понимать-то. Эти урки каждый день грабили, а поймать их не могли, потому что они всегда были в масках и в разных местах. Никто не мог описать их лиц. Когда я их вырубил, оказалось, что это племяннички какой-то важной шишки из администрации соседнего района. Таких родственничков очень трудно посадить в тюрьму. Дядя не даст в обиду. Даже до суда не дойдёт.
– Ерунда. Ещё как дойдёт. Это дело поручили нашему отцу, а он всегда дела до конца доводит. Теперь этим гопникам не поможет никакой влиятельный дядя. Ты же знаешь.
Из разговора я понял, что Тимка за кого-то заступился и ввалил грабителям по полной программе. Да уж, Тимка такой. Он кому хочешь даст отпор, не то что я.
Итак, Тимка объяснил Кириллу, почему так получилось, и Кирилл сказал:
– Ладно, проехали. На этот раз обошлось. Тот придурок, оказывается, не в реанимации. Это журналюги наплели, что в реанимации. Его в общую палату положили. Рёбра срастутся – выпишут. Только наперёд будь осторожнее.
– Постараюсь… если получится, – пообещал Тимка.
– Ну ладно, – продолжил Кирилл. – Хоть город пока во власти Страха, но кое-что удалось изменить к лучшему.
Геля спрашивает:
– А кто спасёт от Страха весь город?
– Мы и те люди, которые впитали полученную от нас энергию Добра. Но есть проблема.
– Какая? – спросил Тимка.
– Знаешь старый двухэтажный дом на Глазунова?
– Это тот розовый с двумя подъездами?
– Да, тот самый. Там творится что-то нехорошее. Не знаю, что, но прислужница Вселенского Зла Великая Тьма пытается всеми силами сохранить контроль над тем местом. В общем, там тоже гнездо Зла. Там до сих пор осталась энергия Страха. Главное, она растекается оттуда на соседние дома.
Когда Кирилл сказал это, я тоже вспомнил тот дом. И правда. Как-то раз, проходя мимо того дома, я почувствовал что-то нехорошее. Нет, это было ещё раньше, когда ещё не было той непонятной тревоги. Тогда я не придал этому значения, а теперь вот вспомнил.
Геля спросила:
– И что нам теперь делать? Идти туда?
Кирилл ответил:
– Геля, я думаю, что надо сначала всё разведать, познакомиться с кем-нибудь из пацанов или девчонок из того дома, поговорить с ними.
– Ага, – говорю, – а если там нет ни пацанов, ни девчонок? Дом-то маленький.
– Не знаю, Сань. Надо сначала просто сходить туда и посмотреть, что там да как. Это же совсем рядом.
– А кто пойдёт? – спрашивает Вовка.
– Вов, давайте вы с Сашей. Саша, ты как? Сходишь с Вовой?
Ну а мне что, мне всё равно куда идти, вот я и согласился.
Глава 5. Мозгопудрик жжёт
Субботний день закончился ненастьем. Казалось, что стихия старается с лихвой наверстать то, что ей помешали сделать днём. За окнами быстро стемнело, завыл ветер, забарабанил в оконные стёкла дождь. В промозглой мгле понеслись по небу серые тучи.
Вскоре ветер превратился в настоящий ураган. Он поднял с земли опавшие и перемешанные с грязью листья, мелкие ветки, куски рубероида, клочки грязной бумаги – в общем, всякий мусор. Всё это летало, кружилось, ударялось об оконные стёкла, оставляя на них грязные следы. Эта грязь, правда, тут же смывалась струями дождя.
В общем, за окнами бушевала стихия, зато дома было тепло и уютно. Вы замечали когда-нибудь, что домашний уют сильнее всего ощущается, когда на улице бушует ненастье? Замечали? Вот и мне нравится наблюдать из окна за непогодой, особенно по вечерам. Сидишь у окна и смотришь, как буйствует стихия, и знаешь, что ни дождь, ни ветер, ни холод не ворвутся в дом, не нарушат домашнего тепла. От этого делается так хорошо, так спокойно на душе.
Я поставил около окна гостиной стул и уселся на него. Нет, я не в окно смотрел. Я просто сидел у окна и созерцал комнату. Мне было хорошо, а главное, не было той тревоги, что преследовала меня уже почти месяц.
В гостиной горел торшер. Мягкий приятный свет от него сквозь шёлковый абажур струился на обеденный стол, освещал пол и нижнюю часть стен. Абажур отбрасывал на потолок и в дальние углы гостиной сказочные оранжево-зелёные полутени. Большая часть комнаты была укутана в волшебный полумрак.
Возле торшера стоял журнальный столик, а на нём кипа газет и журналов. Дедушка, надев очки с крупными стёклами, в толстой старинной оправе, сидел в кресле около торшера и читал «Вечернюю газету». Бабушка и мама «колдовали» на кухне. Папа что-то писал или чертил, сидя за письменным столом в его с мамой комнате. Мы готовились к ужину, а по телевизору шли новости – «Вечер трудного дня».
Да уж, трудный выдался день: драки, грабежи, угоны автомашин. В Автозаводском районе даже милицейскую… ой, то есть полицейскую машину угнали. Всё время путаюсь с названиями. И зачем только переназвали милицию полицией? Ну ладно, переназвали и пусть, раз ничего умнее не придумали.
Ну, так вот, угнали, значит, полицейскую машину. Представляете? Прямо у них из-под носа увели, из их гаража! И как только смогли? Гараж-то, интересно, охраняется или как?
Итак, в городе творилось что-то немыслимое. А вот в нашем, Приокском, районе всё было спокойно. «Неужели, – думаю, – это из-за нас?» Хотя я в этом был теперь уверен. Я ведь видел ещё в трамвае и на базаре, как от отношения к людям, от того, как о них думаешь, меняется всё вокруг.
В конце выпуска новостей был прогноз погоды и репортаж ведущего программы с учёным-синоптиком. Речь шла о сегодняшней погодной аномалии. Помните, что Кирилл сделал с погодой? Ну так вот, это о том самом.
Учёный говорил, что летняя погода в ноябре наблюдалась впервые. Он ещё говорил, что учёные не могут объяснить, каким образом погода смогла поменяться так стремительно. И правда, за несколько минут потеплело почти с нуля градусов до двадцати пяти тепла. Мало того, к вечеру температура так же быстро снизилась «до ноябрьской нормы».
Итак, по телеку выступал синоптик, а бабушка принесла с кухни кастрюльки с едой и позвала нас к столу. Мы уселись. Папа с мамой сели рядом со мной, а бабушка с дедом – с другой стороны стола.
Мы приступили, как любит говорить дедушка, «к трапезе». В это время учёного на экране телевизора сменила «ясновидящая экстрасенсорша». Фамилия у неё подходящая для экстрасенсов – Мозгопудрик-Светоконцевская.