Только такое повиновение, сохраняя личность и нравственную цену человека, не унижая его, дает обществу и государству таких слуг, которые исполняют долг и безвестный, и не картинный, и не кричащий, которые перенесут страдание, и мучение, и притом не с видимою только услужливостью… но от души (Еф. 6, 5–6), перед господином не только добрым и кротким, но и суровым (1 Пет. 2, 18); они исполняют долг не ради выгоды, не ради чести и не из страха: не только тогда, когда нарушение долга несет за собою кару, но и тогда, когда оно может пройти незаметно, безнаказанно. А сколько нужно таких тружеников! Сколько и теперь разбросанных в неприметных уголках земли в невидной обстановке, неведомых, неприметных, которые, однако, своим повиновением долгу хранят благо и счастье отечества! Мир вам, братья! Хвала и покой совести и Божие благословение – труду и подвигу награда!.. Так мы нередко пьем воду из реки, забывая об ее источниках…
(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 1, с. 208–213]
Жизнь часто сравнивают с войной, не в смысле животной борьбы за существование, резкости которой должны более сглаживаться и таять в христианской культуре, а в смысле борьбы добра и зла, света и тьмы, правды и неправды. Христианская, воинствующая на земле Церковь ведет эту борьбу; не свободно от нее и христианское государство. На войне требуются дисциплина неумолимая и повиновение самое строгое, кто против этого спорит? Но вот в жарком и решительном сражении, в то время как одни воины занимают передние ряды, славные мужеством и отвагой, видимо отвоевывая победу чудесами храбрости, ценой жертв и усилий, другие воины стоят на одном месте: стоят в течение долгих, томительных и страшных часов; стоят недвижные, с оружием в руках в то время, как убийственный огонь неприятеля, поядающие ядра его пушек уносят из их рядов одного за другим; стоят, сгорая желанием двинуться в бой, но, верные приказу, остаются на месте, понимая значение своего поста, и иногда даже не смеют отвечать на неприятельские выстрелы. Кончилась битва, и объявлена блестящая победа. Первые идут, увенчанные славой, богатыми трофеями, и далеко разносятся их имена, как имена героев, воистину по заслугам. А вторые… которые не менее, если более, влияли на исход битвы? Не прославятся их имена, не огласятся их подвиги, и неведомы останутся погибшие герои, а между тем для такого-то именно молчаливого подвига на войне избираются самые опытные, самые дисциплинированные воины. Только разумное, добровольное и любовное повиновение может дать таких воинов: в числе их и в великой жизненной войне, и в службе отечеству так или иначе, с той или другой стороны приходится быть каждому из нас. Пусть же будет и наше повиновение нравственно христианским, а не животно-себялюбивым и рабским! Пусть печатью разума, любви и свободы будет закреплено наш служение царю и отечеству! И пусть на нашей родной земле и семья, и школа, и жизнь общественная воспитают побольше таких слуг царю и отечеству, которые бы повиновались долгу звания как христиане, а не как человекоугодники, как свободные и любящие сыны, а не как трусливые рабы! Царство земное в этом случае подобно царству небесному, и оно открыто только для свободно-разумных и любовно работающих сердец. Аминь.
(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 1,с. 213–214]
…Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом (Мк. 10,42–44).
…Да, скажут: тут наставления царям и правителям. Нет, друг, это тебе наставление! Сказано: «кто хочет», а мы-то больше всего этого и хотим… Не станем говорить о людях властных и сильных, так ли они понимают и исполняют свои высокие обязанности. Среди нас нет таковых властных; пусть же они сами и дадут ответ перед Богом, и не нам судить их, хотя, правду сказать, в наше время очень любят заниматься этими пересудами.
Посмотрим лучше на себя самих Да, в наши дни уже не старшие, а младшие, подчиненные, часто совсем дети, стремятся к властительству, забывая о подчинении. Высоко было призвание апостолов, но Спаситель указал им на их обязанности в то время, как они помышляли только о правах. Но апостолы впоследствии уразумели свою ошибку и венцом мучеников доказали, что они усвоили и исполнили учение Христа. У нас не то. Спросите, чего мы больше хотим: прав или обязанностей? Но ведь на правах все ныне помешаны, и сознавать свои права, добиваться их во что бы то ни стало – и силой, и злобой, и преступлением, и кровью – считается ныне признаком особого развития и умственной высоты. Естественно, при этом у других видят только обязанности и одних обязанностей от них требуют, а себе приписывают одни права, чаще всего преувеличенные до безумия. И видим: рабочие хотят управлять хозяевами, ученики – учителями, младшие – старшими, а юнцы, которым нет и двух десятков лет, желают управлять всем царством и поучать царя и правительство. Что значат эти бунты рабочих, грубости детей, волнение молодежи, беспорядки и возмущение против власти, грубость прислуги, высокомерное обсуждение действий начальников и старших? Вот главное зло нашей жизни и отступление от заветов Спасителя!
(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 350–351]
Доверие к государственной власти, преданность и послушание правительству, желание соединиться под его знаменем, дружная творческая работа вместе с ним и под его руководством вместо бесплодного пошлого критиканства, слишком разъедающего наш образованный класс, способность и готовность на всякие жертвы, способность стать выше мелочного самолюбия и мелочных интересов – вот что, вот что теперь для нас всего нужнее!
(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 2, с. 419]
Есть у нас государство. В государстве – царь и подданные, начальники, от царя поставленные, и подчиненные. Если бы не было этого, не было бы и государства. А если бы не было государства, то невозможна была бы и общественная жизнь людей, как невозможно из песка выстроить дом, пока песок, глину, землю мы не обратим в кирпичи… Но что это видим? Что слышим? И о царе начинают судить, и царя начинают осуждать, и кто же? Иной от земли не виден, мальчик безусый учит царя, как надо управлять царством; иной, у себя в доме и хозяйстве ничего доброго и полезного не устроивший, пространно рассуждает, как устраивать государство, и других смущает своими суждениями! Какой позор! Какое падение! Какой стыд, и особенно для казаков, для военных людей, знающих, как важно иметь повиновение, понимающих, что значит дисциплина, – для казаков, предки которых завоевали в беззаветной преданности царю и государству эти пространные земли у врагов Креста Господня! Но о царе все-таки осмеливается судить редкий наглец. Зато о начальниках кто теперь не судит вкривь и вкось? Кто не слышал различных обманных, клеветнических о них речей? А если и есть им повиновение, то христианское ли это повиновение? А христианское повиновение есть повиновение не по насилию, не из-под палки и угрозы, а Господа ради, не за страх, а за совесть, не с видимою только услужливостью работая, но как рабы Христовы… от души (Еф. 6,6). Тогда будет у нас в государстве настоящее единение. В государстве – родная земля, родной народ, родная жизнь, родные нравы и обычаи, родной, исстари сложившийся и привычный, Церковью освященный и предкам заповеданный государственный строй. Пусть же не будет раздвоения, пусть не слышатся призывы подражать в этом отношении чужеземцам, пусть не будет постоянных указаний на иноземные образцы. Иначе жизнь расколется, мы разъединимся.