До дыр
А. Д.: Помните первый номер?
М. Ж.: Первый номер… Первый номер надо еще увидеть. Он был тоненький, нелепо сверстанный, в какой-то дурацкой бумажной обложке. Это же постепенно у нас обложка стала не совсем бумажная, а потом мы завели на ней какую-то красоту, потом она стала цветная. За эту красоту нас дико ругали, шли шепоты, что журнал не православный, потому что изображена Троица в четырех лицах. А там изображена всемирно известная миниатюра «Епифаний Премудрый с братией пишет житие преподобного Сергия».
У нас никогда не было большого тиража, но я знаю, что каждый экземпляр зачитывают до дыр. В библиотеке Троице-Сергиевой Академии и семинарии у нас просили два экземпляра вместо одного, потому что один моментально занашивают, и на него очередь.
Однажды ко мне приехал один наш немосковский автор, стал рассказывать о каких-то нестроениях епархиальных, а потом как-то замолчал, смотря на полку, где была вся «Альфа и Омега», и сказал: вот, через 200 лет это и останется. Все забудут про наши дрязги.
Тем и живем.
А. Д.: Было желание все бросить и жить спокойно?
М. Ж.: Многократно. Много лет назад у меня был разговор с отцом Алексием Уминским. Я подошла издалека, говорю: «Отец Алексий, а ведь это правда, что для священника превыше всего спасение человеческих душ?» – «Правда», – говорит отец Алексий. Я говорю: «Отец Алексий, благословите бросить всю эту чрезвычайно душевредную тягомотину и заняться спасением души». – «Еще чего!» – сказал отец Алексий, вот именно этими самыми словами. «А еще интеллигентный человек», – горько подумала я… и продолжала свою деятельность.
Я смирилась с тем, что редактирование – это крайне душевредная работа. Правда, хуже всего – это редактирование перевода. Потому что редактор между двумя языковыми системами и между двумя сознаниями: автора и переводчика. Такая чудовищная нагрузка, что как-то с ней справиться можно, только раскалившись до состояния берсерка[5]. Рубить направо и налево. А это состояние душевредное.
Без московской ругани
А. Д.: А самые памятные истории из жизни журнала расскажете?
М. Ж.: Журнал ведь и стал средообразующим. Пришли люди, постепенно выяснилось, что нам не так уже нужно публиковать диаспору, у нас уже свои есть.
После того как вышел первый номер, раздался звонок в дверь и на пороге возник один из моих студентов, ему было тогда лет 18. А ко мне не приходили без предварительного звонка. Мальчик пришел, прислонился к притолоке, потому что на ногах стоял плохо, и сказал: «Марина Андреевна, я вчера вот купил “Альфу и Омегу”, читал до 4-х часов утра, а потом я вышел и пошел, пришел к вам». Я жила в самом центре, а он на далеком юго-западе. Вот, понимаете, он с 4-х часов утра много часов шел по Москве, обуреваемый чувствами и мыслями, чтобы сказать, что это его журнал. Сейчас он иеромонах.
А один раз ко мне приехал совершенно фантастический человек, батюшка из Восточной Сибири. Чудом добрался до Москвы, потому что это же дико дорого. Такой громадный богатырь, с невероятной копной русых волос, с невероятно чистыми серыми русскими глазами, очень серьезный. Он решил, что раз он приедет в Москву, то купит как можно больше литературы, чтобы везти на себе, а не платить за пересылку, потому что пересылка в Восточную Сибирь – это нечто. Так он и ко мне попал, решив, что лучше добраться до редакции, чтобы купить журнал без всяких наценок. Он мне сказал фразу, которую помирать буду – буду вспоминать с благодарностью. «Мне почему ваш журнал нравится? Потому что в нем очень много полезного и нет никакой этой вашей московской ругани».
А. Д.: И как удается избежать всех этих острых тем, «ругани»?
М. Ж.: У нас нет «московской ругани», потому что мы про Христа. С самого начала журнал был христоцентричен и экклезиоцентричен, поскольку главное из того, что есть в мире, – это Церковь, которая пребудет и плавно въедет в вечность. А Церковь существует, поскольку она христоцентрична. Вот и все, вот вам Альфа и Омега, начало и конец.
Однажды сын моей крестницы, когда ему было лет 12, в храме ко мне подходит и говорит: «Марина, там продается книга про антихриста». Я ему говорю: «Алеша, никогда не читай про антихриста, всегда читай про Христа». Запомнил на всю жизнь.
А. Д.: Есть ли темы, которые вы принципиально не поднимаете?
М. Ж.: То, что ничего не может дать для спасения души, – ту самую «московскую ругань». То, что может что-то дать, – достойно рассмотрения. То есть вот тут вот к этим двум моментам (экклезиоцентричность и христоцентричность) добавляется еще и антропоцентричность. Точнее, психоцентричность. То, что для души полезно. А для души полезны Христос и Церковь Его. Вот так оно и смыкается.
А. Д.: Проблема поиска авторов и выпрашивания текстов знакома?
М. Ж.: Да, приходится вынимать из автора уже обещанную статью. Вот тут все средства хороши. Понимаете, в американском судопроизводстве, как известно, суммируются сроки. И там поэтому спокойно могут приговорить человека к двум векам тюремного заключения. А я как-то стала суммировать время, которое у меня при подготовке номера уходит на разговоры с авторами. 48 месяцев, если все суммировать.
Не все же авторы такие, как Василий Глебович Каледа, который сам может быть для измученного редактора психотерапевтом. Я рецензировала его выступление на Правмире. Он тогда очень был рад. Прошу отметить, что для такого журнала не совсем тривиальная форма: рецензия на интернет-публикацию.
А. Д.: Ваши любимые современные публицисты?
М. Ж.: Очень люблю печатать Володю Легойду. Вот это очень странно, но его колонки в «Фоме» люди не разглядывают, а в «Альфе и Омеге» разглядывают. Вот что это такое? Так получается.
Назову отца Алексия Уминского, я считаю, что он замечательный автор. Но у нас есть еще один замечательный автор – игумен Савва (Мажуко) из Белоруссии. Его публикации всегда вызывают глубокий отклик. Он пишет прекрасно и как-то задевает людей за самое живое. У нас была его статья о девстве, ее вот читают и балдеют. Другого слова просто нет. И я очень люблю его проповеди. Он молодой, образованный, настоящий тихий монах, тихо сидящий в маленьком монастыре. Еще и регент к тому же.
Отец Илья Шапиро оказался потрясающим знатоком и любителем богослужения – очень тонко его чувствует. В текущем номере у нас его статья про царские часы – согласитесь, что про это никто не пишет.
Жаль, очень мало пишет владыка Лонгин (Корчагин), потому что он весь на разрыв. Кстати, у него вышла очень хорошая книга, и особенно надо отметить, что очень большую ее часть занимают вопросы-ответы в Интернете. И ни разу во всех его ответах не звучит «а вы смиряйтесь». Согласитесь, ценно.
Еще из любимых авторов – Сергей Худиев, которого иначе как блестящим апологетом не назовешь, и Андрей Десницкий, очень глубоко образованный и мыслящий библеист и абсолютно разумный человек при этом. А это не так часто сочетается, как хотелось бы. Прочих можно найти на страницах журнала.
А. Д.: Нет ли проблемы «перерасхода» себя? Когда кажется, что все уже сказал, исчерпал себя до крайности и надо срочно восполнять, возобновлять исчерпанные ресурсы?
М. Ж.: Я этого не знаю, для меня это совершенно не проблема. Во-первых, я совершенно не могу читать и слушать больше, чем читаю и слушаю. Я говорю, что чукча не писатель, да и не читатель. Чукча редактор. Это совершенно другое. Но когда хочется – читаю, и когда хочется – пишу. У меня почему-то нет никакой необходимости компенсировать. Может быть, потому, что у меня вообще жизнь очень интересная. Мне, дай Бог, успеть бы все написать… и еще много чего (и кого) прочитать. Я вот в последней статье сделала совершенно хамское примечание для своего возраста, что увлекательнейшую тему радости у апостола Павла оставляю за собой на потом. И действительно, оставляю.