А. Р.: Это совесть?
М. Ж.: Это совесть, да. В более художественной форме об этом же писала Анна Ахматова: А я всю ночь веду переговоры / С неукротимой совестью моей.
А. Р.: То есть призыв не волноваться – это на самом деле призыв заглушить в себе голос совести? Призыв быть бессовестным? А может вообще быть такое, что Бога нет, а совесть есть?
М. Ж.: А вот не думаю. В том-то и дело, что если бы не этот текст на майке, тогда то, о чем вы говорите, было бы возможно. Но текст-то свидетельствует о том, что отсутствие какой бы то ни было нравственной жизни вполне справедливо напрямую связывается с отрицанием Бога. А уж коль скоро сказано: Бога нет – больше не волнуйся, это значит: как вы будете себя вести – совершенно неважно, согласование поведения с совестью (с сопутствующим волнением) значимо только если Он есть.
Простые радости таксиста
А. Р.: Вполне с вами соглашусь, коль скоро есть такая связка. Однако ради справедливости стоит отметить: несмотря на то что основанием нравственности, без сомнения, является Бог, даже тот, кто никогда не задумывался о Боге, тем не менее может быть нравственным. Происхождение его нравственного чувства – семейное воспитание, культурные нормы и т. п. Другое дело, что нравственность, основанная только на передаче этических и культурных традиций, не имеет глубокого основания, не служит жизненно важной цели – возможно, именно поэтому от нее часто и с легкостью отказываются. И идут против совести, которая, как свидетельствовал апостол Павел, есть закон Божий, написанный в сердце каждого человека (см. Рим. 2, 15). Давайте теперь перейдем к «наслаждению жизнью», тем более что в данном случае наслаждение также напрямую связано с этим чудным открытием: «Бога нет – все можно». Мысль, кстати, для культурного русского человека совсем не новая… Не очень, правда, понятно, от чего конкретно предлагается получать наслаждение? Что мешал человеку делать Бог, Которого теперь «нет»?
М. Ж.: Чем в Англии добывать такую сомнительную мудрость, лучше знать отечественную культуру. Был такой анекдот. Во времена воинствующего атеизма два деревенских хулигана вышли вечером развлечься – стекла побить. Идут мимо деревенского клуба, а там висит плакат: «Выступает лектор, тема лекции – есть ли Бог». Один из них говорит: «Пойду послушаю, а что, если действительно есть». Уходит он на эту лекцию и через некоторое время бежит довольный обратно, на лице полное счастье и на бегу кричит: «Крой Ванька, Бога нет!» Значит, можно стекла бить.
А. Р.: Бога нет – можно бить стекла?
М. Ж.: Ну да! Не надо быть хорошим! Все эти рассуждения о том, что идея Бога сковывает человеческую свободу, – это все полная демагогия. Осознаваемое наличие в мире Бога две вещи тормозит – равнодушие к добру и приверженность ко злу. Все. Больше Бог ни в чем не мешает. Блаженный Августин говорил: «Люби Бога и делай что хочешь». А формула сатанизма в той же системе: люби себя и делай что хочешь. Ни о какой нравственности без Бога речи просто нет! Что касается, так сказать, простых радостей жизни… Я вспоминаю замечательную историю, которую мне рассказывал один таксист. Среди таксистов встречаются философы, во всяком случае, встречались, не знаю, как сейчас, потому что им, наверное, немножко скучно за рулем. И вот, когда они видят человека и у них возникает надежда, что у этого человека есть что-то в голове, они вступают в разговор. Вот этот таксист рассказал один случай, который его однажды совершенно потряс. Останавливает его молодой человек непривычного вида (очень строгий черный костюм, белая рубашка, черный галстук, черная шляпа, портфель в руках, тоже солидного, традиционного, консервативного вида, ну и плюс некоторое выражение лица). Таксист сделал свои выводы и говорит:
– Простите, вы, наверное, священник?
– Да, вы не ошибаетесь, я – священник. Более того, я иеромонах.
Таксист решил, что самое время вступить в интересную беседу, и сказал:
– Ну и как, не жалко было расставаться с радостями жизни?
Иеромонах грустно улыбнулся и спросил:
– И много ты их видел, этих радостей?
Вот тут-то таксиста и стукнуло. Он очень эмоционально об этом рассказывал: «Я подумал: мне 28 лет. А если вспомнить, какие у меня были радости? Было всего, что угодно, навалом, но радостей-то почти что и не было». Если радостей нет, то чем наслаждаться?
А. Р.: Я думаю, что на самом-то деле настоящие радости у него были, да он мимо проходил. Просто установка на получение радостей во что бы то ни стало и от всего, что происходит с тобой в жизни, девальвирует саму радость. Радость постепенно обесценивается, и люди теряют способность видеть хорошее, радоваться добру. Семья, дети, добрые дела, творчество, – ведь все это не может не радовать. А вот – не радует… Что же до нездорового стремления к наслаждению от всего в жизни, по-моему, это как раз яркое свидетельство того, что жизнь-то на самом деле безрадостная и по-настоящему наслаждения-то в ней и нет.
М. Ж.: Абсолютно. А безрадостная она почему? Потому что она не творческая. Я сейчас не говорю даже о том, что если верили бы в Бога – все было бы хорошо. Но имели бы какие-то творческие цели, просто представление о том, что можно творить, – было бы совсем другое дело…
Не быть «коротким гедонистом»
М. Ж.: А и впрямь: наслаждаться жизнью – это творческая позиция? Нет, это позиция потребительская. А у потребительства есть такое проклятие: всего мало и все приедается.
А. Р.: В связи с этим мне вспомнилась одна статья Сергея Худиева в «Фоме». В ней говорилось о том, что христиане отличаются от атеистов тем, что атеисты – это «короткие гедонисты», а христиане – «долгие». Конечно, это несколько условно, поскольку гедонист по определению имеет своей конечной целью удовольствие. У христиан же, по единодушному мнению святых отцов, целью является Сам Бог, а вовсе не блага и удовольствия, Им подаваемые. «Долгими гедонистами» христиане могут быть названы лишь в том смысле, что рассчитывают на некоторую перспективу и не размениваются на сиюминутные удовольствия. В своей системе координат они действуют более расчетливо.
М. Ж.: Мне сразу пришло в голову, что именно о коротких гедонистах сказано: «Не плюй в колодец – пригодится водицы напиться». Потому что короткий гедонизм – это вот оно и есть: раз напился – и плюнул в колодец. И между прочим, басня Крылова «Свинья под дубом» – тоже про коротких гедонистов.
А. Р.: Пожалуй. Но ведь эта самая свинья могла бы и не раскапывать корни. Вот у меня рядом с домом Кусковский парк. По выходным там обычно на каждом пятачке, на каждой полянке кто-нибудь получает свое «короткое» удовольствие. Гуляешь с ребенком в понедельник – лес буквально завален всякими бутылками, пластиковыми стаканчиками, обертками и т. п. А в следующие выходные все эти «свиньи под дубом» снова придут культурненько отдыхать на природу. И нету там ни малейшего понимания, что если они (или кто-то за них) не уберет, то в следующий раз им придется получать удовольствие уже на помойке.
М. Ж.: Они не будут получать удовольствие. Они будут ворчать по поводу того, что все заплевано и приличному человеку уже и отдохнуть негде.
А. Р.: С одной стороны. А с другой стороны, кто мешает быть коротким гедонистом и все же «корни не подкапывать»?
М. Ж.: А это уже будет не совсем короткий гедонизм. Тот, кто, к примеру, отдохнул на природе, а потом за собой убрал, – у такого человека уже есть ощущение временно́й дистанции. И у него есть ощущение, что он не одинок в мире.
А. Р.: То есть опять же у такого человека есть совесть.
М. Ж.: Это даже еще не совесть, это некое ощущение мировой соборности. Но такой человек уже не безнадежен, до него уже можно достучаться. Я люблю одно рассуждение, оно встречалось у святого Фомы Аквинского, потом у одного педагога немецкого XIX века и в современной психологии тоже, да и у преподобного аввы Дорофея, между прочим, в определенном смысле оно содержится. Если сформулировать в современных терминах, это будет звучать так: не надо ругаться существительными, можно ругаться только глаголами.