Компьютер пошуршал пару секунд, прежде чем выдать вердикт, подключилась оперативная память.
— Сто двадцать пропавших собак.
— Вы можете сгруппировать их по городам и рассортировать в порядке убывания?
— Подождите… F8… Пожалуйста…
Ничего очевидного. Максимум по четыре пропавших собаки на город или деревню… в самое разное время. Никаких совпадений. Ничего.
— А если попробовать с кошками?
— Уже…
Результат еще хуже. Никуда не годится… И все же что-то подталкивало меня, и я продолжал настаивать:
— А можете повторить запрос по собакам, но с расширением радиуса до шестидесяти километров?
— Конечно… — ответил врач. — Но в таком случае мы уже попадаем на Париж и рискуем получить целую уйму… Могу ли я высказать свое соображение, многоуважаемый господин полицейский?
Неужели этого парня когда-то, в прошлой жизни, избили полицейские, если он до такой степени боится? Или, может, он видит в них высших существ вроде усатых богов, прибывших на Землю в корзине салата фризе?
Я воскликнул:
— Да конечно, давайте!
Он вернулся на предыдущую страницу:
— Я не знаю, что именно вы ищете, но место интенсивного исчезновения собак видно — как нос на лице! А я могу вам сказать, что у меня нос заметный!
У меня подпрыгнуло сердце.
— Покажите!
Он ткнул пальцем в четыре разные точки на экране:
— Четыре деревни или городка, на расстоянии не более пяти километров один от другого, километрах в двадцати отсюда на юг.
Такое захолустье, что я и названий-то не знал. Он продолжал, угли его глаз разгорались.
— И… исчезло четырнадцать собак! В период… с одиннадцатого июня по второе июля, то есть меньше чем за месяц! Четырнадцать собак меньше чем за месяц в радиусе десяти километров. Многовато, не так ли?
Большой нос и должен обладать исключительным нюхом! Я заметил:
— Из вас бы вышел отменный фараон!
Он вспыхнул:
— Подождите! Похоже, у меня для вас есть кое-что получше… Совпадение пород пропавших собак!
На экране появился список: лабрадор… лабрадор… коккер… лабрадор… Собаки хорошего размера, ласковые и покладистые, обладающие простым характером и легко поддающиеся дрессировке.
Глядя на экран, я спросил:
— Вам известно, что стало с этими собаками? Нашли ли кого-нибудь из них?
— Понимаете, господин многоуважаемый полицейский, люди обращаются к нам, только когда теряют своих собак. Зато когда находят, непременно забывают сообщить об этом. У нас нет никаких сведений о том, что с ними стало. Эта общегосударственная картотека превращается в помойку, потому что ее никогда не чистят.
— И последний вопрос, потому что вы, похоже, знаете здешние места как свои пять пальцев. Есть ли поблизости какие-то лаборатории, ставящие опыты на животных? Может, кто-то занимается отловом собак для проведения своих экспериментов?
— Нет, не в курсе. Кроме HLS, ближайшая косметическая лаборатория находится в Сен-Дени. А HLS работает только с заводчиками биглей. К тому же ловщики животных не охотятся на подобных собак, разве что если у них есть заказ. Обычно их больше интересуют бродячие дворняги, эти мешки с блохами, исчезновение которых скорей устраивает жителей, нежели беспокоит…
— Спасибо, мсье Н’Ген. Можно сказать, вы оказали мне огромную помощь. Могу ли я получить адреса владельцев, обратившихся в картотеку?
Он сменил тон:
— Не возьмете ли кошечку в знак признательности? Мне до конца недели предстоит провести восемь усыплений. Для меня это почти как убить собственную душу.