– Конечно! – произнес судья с неожиданным чувством. – В этом смысл всей нашей жизни. Без умения любить мы будем живы лишь наполовину… даже меньше. И жизнь наша не будет ничего стоить… в ней не будет никакой радости.
– И боли, – добавила старая дама.
Глаза Данрайта затуманились, и на его лице вдруг появилась отчаянная нежность. Все его чувства обострились. Веспасия всегда знала, что он любит Маргерит, но в этот момент ей удалось понять, насколько глубоки его чувства и насколько они легко ранимы. Она всегда задавала себе вопрос, была ли Маргерит Уайт так уж хрупка, как об этом говорил ее муж. Однако только он мог знать это наверняка.
– Да, конечно, – сказал хозяин дома почти шепотом. – Да не разделит человек тех, кого соединил Господь.
Леди Камминг-Гульд ждала, однако судья не стал продолжать. То ли он был слишком погружен в свои собственные мысли, то ли боялся, что вопросы о ней самой гостья может расценить как назойливость.
Пожилая леди глубоко вдохнула и почти бесшумно выдохнула воздух.
– Приличный человек не позволит своему другу страдать, и уж тем более погибнуть, не попытавшись ему помочь. – Она внимательно наблюдала за судьей, произнося эти слова.
Голова судьи дернулась, как от удара, а тело напряглось. Тихая комната, залитая солнечным светом, вдруг наполнилась страхом. И тем не менее Данрайт продолжал молчать.
Но его собеседница не могла отступить – теперь это было просто невозможно.
– Данрайт, мне нужен ваш совет. Собственно, именно из-за этого я и приехала к вам в столь неурочное время. Я хорошо знаю, что визит до трех часов пополудни – это дурной тон, – продолжила старая дама.
На лице Уайта появилась улыбка, которая сразу же исчезла.
– Уж вам-то совсем ни к чему извиняться! Что я могу для вас сделать?
Ну, наконец-то!
– Один человек, которого я хорошо знаю и очень уважаю, – начала Веспасия, – и имя которого не хочу называть по причинам, которые станут понятны позже, попал в лапы шантажиста…
С этими словами она остановилась. Выражение лица судьи ничуть не изменилось; казалось, оно превратилось в кусок льда. Но кровь прилила к его щекам, а затем отлила от них, и кожа стала пепельного цвета. Если леди Камминг-Гульд когда-нибудь и сомневалась в том, что он тоже стал жертвой шантажа, то теперь все ее сомнения отпали.
– Шантажируют его из-за поступка, которого он не совершал, – она слегка улыбнулась, – но доказать этого не может. Все случилось очень давно, и теперь все зависит от показаний людей, чья память стала гораздо слабее или чьих показаний недостаточно. – Старая дама чуть заметно пожала плечами. – В любом случае, я думаю, что вы, как и я, очень хорошо понимаете, что подобный шепот за спиной может нанести непоправимый урон репутации человека, и совсем не важно, будет ли все сказанное правдой или нет. Многие люди сразу же забывают о гуманности, когда им представляется возможность уколоть ближнего своего каким-нибудь слухом. Не надо далеко ходить, чтобы понять, что это правда.
Судья собрался что-то сказать, но потом остановился и судорожно сглотнул.
– Прошу вас, Данрайт, присядьте, пожалуйста, – мягко попросила его леди Веспасия. – Вы выглядите совсем больным. Глоток коньяка вам, несомненно, поможет, но я думаю, что слово друга поможет еще лучше. Я вижу, что вы чем-то чрезвычайно озабочены. Чтобы увидеть это, не надо даже быть вашим другом. Вот я поделилась с вами своими опасениями, и теперь мне стало гораздо легче, даже если вы не сможете дать мне никакого практического совета. Признаюсь сразу, что я не представляю, что можно посоветовать в такой ситуации. Что можно предпринять против шантажа?
Уайт старался избежать взгляда собеседницы: он уставился на розы в узоре обюссонского ковра у него под ногами.