– И это опять возвращает нас к самому главному вопросу – какова цель шантажиста? – беспомощно произнес Питт. – Этого мы до сих пор не знаем! Между всеми этими людьми нет никаких точек соприкосновения, мистер Квейд. – Полицейский достал список судебных дел и передал его Телониусу. – Не могли бы вы сказать ваше мнение по поводу этих дел? Обвинения по ним выдвигает Корнуоллис, а рассматривать их будет судья Данрайт Уайт. Может быть, в этих делах есть что-то, что может связывать их с остальными жертвами, пусть даже и косвенно?
Друг Веспасии стал внимательно читать список, а сама леди Камминг-Гульд вместе с Томасом молча ждали, когда он закончит. На улице быстро темнело, и вскоре розы превратились в бледные размытые пятна. Только самые верхушки деревьев все еще были выкрашены в золотистый цвет. Тополь выглядел как мерцающий конус, когда вечерний бриз играл его листьями. Стая скворцов взметнулась в воздух и тут же превратилась в темное пятно на синем небе. Шумящий и вечно торопящийся куда-то город был всего в нескольких ярдах, прямо за высокой каменной стеной, но казалось, что трое собеседников находятся на необитаемом острове.
Часы в холле отбили полчаса.
– Некоторые из этих дел достаточно просты, – заговорил наконец судья. – Все они касаются людей, которые позволили жадности взять верх над разумом, – преступления, которые могут разрушить семьи и репутации самих преступников, но не более того. Такое впечатление, что приговоры по ним уже давно вынесены. И ни Корнуоллис, ни Уайт не смогут их изменить. Способный адвокат сможет, наверное, смягчить их, сославшись на обстоятельства или выставив преступника в более приемлемом свете, но вердикт все равно будет тем же самым.
– А остальные? – спросил Питт.
– Есть еще дело об убийстве на почве ревности. Маловероятно, что здесь может быть замешан кто-то из наших фигурантов, но совсем этого исключить нельзя. Женщина была красивой и очень щедро раздаривала свои привязанности. Конечно, здесь могут фигурировать другие мужчины, но боюсь, шантаж ничем не поможет обвиняемому мужу. Кроме того, так как он сейчас ожидает суда в тюрьме, то должен быть кто-то еще, кто все это для него организует. Правда, у мужа есть два очень верных и амбициозных брата… Так что, я бы сказал, это возможно.
– То есть в этом могли быть замешаны наши жертвы? – недоверчиво переспросил полицейский.
– Если мы говорим о Летиции Чарльз, то это совершенно исключено, – язвительно заметила старая леди. – Естественно, она была, как бы это помягче сказать, женщиной очень любвеобильной. Вкусы у нее были очень простые, и она часто бывала откровенна до вульгарности. Надо сказать, что ее чувство юмора было довольно специфическим, и от него чаще всего страдали ее муж и поклонники. – Веспасия слегка пожала плечами; в сумерках на лице ее ничего нельзя было прочитать. – Она бы до смерти испугала такого мужчину, как капитан Корнуоллис, а он бы довел ее до истерики своим занудством. У Лео Каделла, несомненно, достаточно развито чувство самосохранения, чтобы с нею не связываться, даже в обществе, а Данрайт Уайт никогда в жизни не взглянул на другую женщину, кроме своей Маргерит. Даже если бы он захотел изменить жене – а такого я не исключаю, – то потом распял бы самого себя, да и я об этом наверняка узнала бы.
– Скорее всего, ты права, дорогая, – скупо улыбнулся судья. – Но тогда у нас остаются два дела: растрата и мошенничество. В обоих случаях речь идет об очень больших деньгах. В одном деле фигурирует европейская банковская система – точнее, банки Англии и Германии, а также перевод денег на счета очень подозрительных фондов в Южной Африке. Во втором – попытка продажи поддельных ценных бумаг и прав собственности на шахты, опять-таки в Африке.