– И, подняв указательный палец, Кира авторитетно добавила: – Нам надо действовать оперативно. Чувствую, что время для этого уже пришло.
Леся хотела спросить, что ее подруга подразумевает под словом «оперативно». И как же тогда назвать то, что они делали до сих пор. Но что-то ей подсказало, что свою любознательность в данный момент лучше умерить.
– С кого начнем? – только и спросила она у Киры.
– Не будем особо мудрствовать, спросим у Пышечки.
– А… А под каким предлогом?
– Ну? – задумалась Кира. – Скажем, что видели эту девушку у нас в офисе. Ночью.
– И она явилась туда исключительно для того, чтобы потерять свою фотографию? – хмыкнула Леся. – И что мы скажем, если Пышечка спросит, что мы сами делали ночью в офисе?
– Ну тогда скажем, что эта девушка забыла у нас в офисе свою сумочку, но никаких документов в ней не оказалось. Только всякая дамская ерунда – косметика, использованные проездные билетики, тампаксы, сигареты и прочее в том же духе. И единственная зацепка, как нам найти эту девушку, – вот эта самая фотка.
– Ты же помнишь, что ответила Пышечка, когда мы уже заикались на этот счет. Сказала, что, кто потерял, тот пусть и беспокоится.
– Тогда мы скажем, что эта девушка по ошибке захватила мою сумку, – сказала Кира. – А у меня в ней был и телефон мобильный, и бумажник кожаный, и DVD-плеер новый!
– Три магнитофона импортных, – вполголоса пробормотала Леся.
– Что? – нахмурилась Кира, плохо знакомая с классикой советского кино. – Не поняла? Какие еще магнитофоны?
– Ничего, – ответила Леся. – Ладно, план хорош. Надо только подоходчивей растолковать Пышечке, как важно нам найти ту нахалку, которая стащила твою сумку.
Но оказалось, что Пышечке ничего растолковывать было не нужно. Она сразу же признала в миловидной девушке ту самую стерву секретаршу, которая в свое время отшила ее от своего начальника, – господина Хватунова. И Пышечка тут же воспылала праведным гневом к этой девице.
– Так я и знала! – с торжеством провозгласила Пышечка, услышав историю про сумку. – Она еще и воровка! Еще бы, с такой рожей не только воровать, но и на панель выйдешь!
Должно быть, у Пышечки была своя собственная нравственная шкала, на которой проституция почему-то стояла гораздо ниже воровства. Хотя что плохого делают эти девушки, торгующие своим, заметьте, своим собственным телом? Это то, что они имеют. И они распоряжаются своим имуществом по собственному усмотрению.
Другое дело, что почти все эти бедняжки заканчивают весьма и весьма печально, заболев СПИДом, оказавшись жертвой садиста или просто спившись и выйдя в тираж. Они тихо умирают в какой-нибудь вонючей трущобе, и никому до них нет никакого дела. Но воровство, на взгляд Леси и Киры, было еще хуже.
– Так я и думала, что она дрянь и воровка! – шипела тем временем Пышечка, раздувшись от ярости и больше всего напоминая сейчас надутый газом до предела большой злобный воздушный шар.
– Нам бы ее найти, – жалобно пропищала Леся.
– Понимаю! – с воинственным видом кивнула Пышечка. – А вы вот что! Идите-ка в милицию!
– Но чем они помогут? У меня и свидетелей нет, что именно эта девушка сцапала мою сумочку! – воскликнула Кира.
– Нет свидетелей? – еще больше озаботилась Пышечка. – Надо же! Как неосторожно! С такими людьми вообще без свидетелей дела иметь нельзя. Но ее имя ведь должно быть в списке сотрудников вашей фирмы?
– В том-то и дело, что нет, – произнесла Кира.