Все делала заботливая мама, а папа обеспечивал досуг и подкидывал деньги на карманные расходы.
Но, с другой стороны, таких бесполезных нахлебников вокруг пруд пруди. Родион сумел хорошо устроиться в жизни. Его родителей тоже все устраивало, так чего подругамто возмущаться? Для них Родион и вовсе чужой человек.
– Так… значит, ты был дома… один?
– Да.
На какую-то долю секунды у подруг мелькнула мысль, а не могла ли эта амеба недоваренная прикончить тетю Лали? Тем более что машина у него в распоряжении имелась, и значит, чисто теоретически сынуля мог поехать за тетей Лали в лес или другое укромное местечко, там ее прикончить, потом похоронить в овраге, да и вернуться обратно к просмотру любимых передач.
Но подруги быстро выкинули эту мысль из головы. Во-первых, судя по нерасторопности братца Тильды, он лопату отродясь в руках не держал. Да и, во-вторых, вернуться с церемонии захоронения так быстро, чтобы встретить своего отца, он тоже не смог бы. И в-третьих, это каким надо быть злодеем и извергом, чтобы поступить подобным образом со своей родной матерью? Нет, на отъявленного злодея или садиста психопата Родион никак не тянул. Максимум на мелкого подлеца.
На всякий случай подруги все же уточнили у Родиона:
– А у тебя с мамой были хорошие отношения?
Родион собрался ответить, но не успел.
– Родька всегда любимчиком был у покойницы. Лали с ним носилась, как ни с кем другим.
Это произнес дядя Балтазар, вернувшийся в этот момент из кухни с подносом в руках. Он поставил его на стол, оглядел содержимое и охнул:
– Родька, я сладкое-то все-таки забыл. Метнись на кухню, дружок, оно там в синей вазочке на холодильнике стоит.
Родион послушно собрал свое неуклюжее тело, поднялся на ноги-ходули, как-то странно покачиваясь из стороны в сторону, словно большой верблюд потопал в указанном направлении.
– Вы к Родиону не очень-то приставайте с расспросами, – поспешно произнес дядя. – Он у нас с детства малость… того…
– Дурачок?
– Ну, не то чтобы совсем, но учился всегда плохо, одни троечки в аттестате стояли. Да не из-за лени, а не давалась ему школьная премудрость. Болел вечно. То одна хворь прицепится, то другая. Его даже в специальную школу пришлось перевести, да и ее он с грехом пополам закончил. То болеет парень, то хандрит, то тупит. Лали измучилась, по врачам с ним бегая. Горе, а не сын! Вот Тильда – та совсем другая. От нее отцу с матерью только одна радость была. А Родион… никогда не поймешь, то ли он спит, то ли просто где-то мыслями витает.
– Он сказал нам, что видел, как тетя Лали уходит из дома, но даже не спросил ее, куда она идет.
– Вполне в его духе!
В это время вернулся Родион, потративший, по подсчетам подруг, на поиски вазочки с печеньем слишком много времени, а между тем вазочку так и не нашел.
– А где печенье? – удивился дядя, увидев племянника с пустыми руками.
– Нет на холодильнике никакой синей вазочки.
Дядя Балтазар немного подумал и спросил:
– Ну, а само печенье ты видел?
– Да, печенье и булочки с джемом. И еще конфеты.
– Вот их и неси.
На сей раз Родион вернулся быстрее. Печенья, сдобы и конфет дядя Балтазар насыпал в вазочку от души, сладости совсем закрыли стенки вазочки. Видимо, глядя на нее с высоты своего роста, Родион не заметил под сладостями синего стекла. Водрузив в центр стола сладости, он взял свою чашку кофе и вновь безразлично уставился в телевизор.
Балтазар Варфоломеевич выразительно взглянул на подруг и, взяв свою чашку, откинулся на спинку дивана:
– Так о чем вы хотели поговорить?
– Кто мог убить тетю Лали?
– Понятия не имею! В нашей семье все в полнейшем недоумении.