Что он хочет чтобы она там увидела?
Но, проследив за его взглядом, Анжела заметила, что над тумбочкой обои вроде как покрыты какой-то вязью. А приглядевшись, поняла, что это не вязь, а записи, сделанные рукой Дины, ее матери и даже Гермеса.
– Телефон-то они давно в свою комнату переставили, – хихикнул дядя Володя, – мол, раз я за него не плачу, нечего мне им и пользоваться. Ну, да это шут с ними, штришок к портрету твоей подружки. Только к чему я тебя сюда привел: память-то у них всех не ахти какая крепкая, а поговорить они любили, да только друг от друга таились. Понадобится Люде с кем-то посудачить, она трубку с блока возьмет и сюда чешет. Тут у них и стульчик, меня-то они совсем не стеснялись, думали, если я выпить люблю, то целыми днями пьяный валяюсь. А я, может быть, просто рожи их видеть не хотел, вот и торчал у себя в комнате!
Анжела, не слушая дядю Володю, с любопытством смотрела на записи. Если все семейство делало записи на этих старых обоях, то…
– Вот и Диана по примеру своей матери тоже тут на обоях что ей нужно для памяти карябала, – подтвердил ее догадку дядя Володя. – Привычка у них с матерью такая была. Ты посмотри, может, что тебе и пригодится.
Анжела окинула взглядом поле деятельности. Похоже, этими обоями пользовались в качестве записной книжки не один месяц и даже не один год. Тут были еще записи домашних школьных заданий, которые делала Диана. Были телефоны многочисленных подружек Гермеса. Были рецепты домашних солений и выпечки, сделанные рукой Людмилы Петровны.
Но Анжела заметила, что небольшой кусок обоев был ободран начисто. Причем было видно, что оборвали его аккуратно. Места разрыва бумаги были еще совсем свежие, словно бумагу сорвали совсем недавно, может, даже сегодня.
– Дядя Володя, а это тут было раньше?
Сосед взглянул на стену.
– Дыры не было, это точно, – задумчиво произнес он. – Откуда тут дыре этой взяться?
– Вообще-то дыр в коридоре хватает, – заметила Анжела.
– Обои в коридоре у нас Дианка еще несколько лет назад посрывала, когда надеялась, что очередная подружка ее брата ремонт за свой счет им сделает. Да только Гермес потом с той девчонкой поругался, так и пришлось Диане без новых обоев дальше жить. Обозлилась она тогда на Гермеса, просто жуть. Чуть ли не месяц его поедом ела, а потом еще с полгодика косточки догладывала. Но те оборванные обои в коридоре были, оттуда она ремонт начинать хотела. А эти, в прихожей, она не трогала, решила: пусть сначала в коридоре сделают, а потом уже тут.
– Тогда откуда взялась эта дырка?
– А кто ее знает? Вроде как оторвал кто.
Оторвал, но кто? Возможно, сама Дина?
Анжела подозвала к себе Киру с Лесей. И три девушки довольно долго стояли и смотрели на эту дырку, искренне жалея, что бумага на обоях была слишком плотной и это сводило на нет всякую возможность прочитать то, что могло бы отпечататься под обоями на старой газете. Когда-то газетами были оклеены все стены в квартире, и они во многих местах еще оставались там.
В этот момент к ним подошел следователь и, окинув всю компанию подозрительным взглядом, спросил:
– Что это вы тут на стене высматриваете?
– Вот… Дырка.
– Ну, дырка, и что? Тут вообще ремонт никогда не делался. Дырки никого удивлять не должны.
– Вы не понимаете…
И Анжела объяснила, почему отсутствие этого куска обоев может представлять такую важность.
– На этом обрывке мог быть записан адрес того дома, куда ездила Дина, переодевшись в костюм горничной господина Салима.
Узнав об исчезновении из дома Салима костюма горничной, а также посмотрев фотографии в сети, на одной из которых Дина как раз и щеголяла в таком костюмчике, следователь распорядился:
– Первым делом показать фотографии жене Салима.