К Лене он без бороды и в темных очках явился, чтобы никто из соседей его узнать не мог. А когда дело сделал, фальшивую бороду прицепил.
– Как-то очень уж сложно.
– Наоборот, куда уж проще!
– А зачем в парфюмерный магазин пошел? Что ему духи приспичило приобрести?
– Запах гари хотел вытравить. Или запах крови… Он же Ленку убить хотел! Вот эти запахи его и преследовали.
– В таком возбужденном состоянии вряд ли он мог в магазине долго вдоль прилавков гулять. А Марина сказала, что Юра много флаконов перепробовал. И взволнованным ничуть не казался.
– Все равно, надо, чтобы ты на этого Юру взглянула! Тогда и сказала бы точно, его ты видела или не его.
Против этого Лесе нечего было возразить. Она и сама понимала: только повидав Юру лично, она сможет сказать, его она видела сегодня утром у дома Лены, или же это был кто-то совсем другой. Но так или иначе, а Леся чувствовала, что они впутываются в это дело все сильнее и сильнее. Нравится ей это или нет, она сказать пока еще не могла. С одной стороны, было занятно, а с другой – Леся не могла ответить на вопрос, зачем им-то с Кирой это нужно?
Но Киру, кажется, подобные сомнения не мучили. Она вскочила из-за стола и воскликнула:
– Сейчас же едем домой к Юре!
И напрасно Леся пыталась ее вразумить, говоря, что Юра не настолько глуп, чтобы лично пачкать руки.
– Даже если он и задумал избавиться от Ленки, он мог нанять кого-то для выполнения своего замысла.
– Вот! Ты сама этими словами и подтвердила мои подозрения. Юра нанял какого-то отморозка, а сам крутился поблизости, координировал его действия. И распродажа в парфюмерном для этой цели просто идеальное прикрытие. Там можно гулять много часов подряд, ни у кого и вопроса не возникнет, чего ты тут трешься.
И Кира первой запрыгнула обратно в «Гольфик», замахав руками подруге:
– Что ты застряла? Давай скорее!
Леся резво подбежала, удивляясь, как это у Киры хватает энергии еще и на очередное расследование. Первые три месяца беременности подруга жаловалась на ухудшение состояния здоровья, на слабость, тошноту, быструю утомляемость и сонливость. А вот теперь посмотрите на нее, бодра и весела, словно свежая помидорка.
В отличие от Лены, проживающей в квартале с преимущественно «хрущевской» застройкой, Юра проживал неподалеку от залива в Приморском районе, где активно велась плановая многоэтажная застройка. Дома тут стояли величественные, словно корабли, вот-вот готовые отправиться в дальнее плавание. Еще недавно бывшие заброшенными пустыри и незастроенные площадки совершенно преобразились. Жить тут стало не просто терпимо, но желанно.
Однако если Леся с восхищением рассматривала новый дом, в котором даже еще не все стеклопакеты были отчищены от защитной пленки, то Кира была недовольна:
– Плохо, плохо, – бормотала она себе под нос. – Очень плохо.
– Не пойму, что тебе не нравится? Дом красивый… новый.
– Новый – вот именно это и плохо. Соседи друг к другу еще не присмотрелись. Никто толком ничего про других не знает.
– Ну, это как повезет. Помнишь, у нас в доме, когда мы еще маленькие были, одна тетка жила, гулять ходила, а на поводке фокстерьер в юбочке? Никогда его, то есть ее с поводка не спускала и с другими собаками играть не разрешала. И сама такая нелюдимая, хотя и прожила в нашем доме почти два десятка лет, никто о ней ничего рассказать не мог. А потом она куда-то уехала и в ее квартиру тетя Галя вселилась. Так она уже в первый вечер всех соседей обошла и все о себе рассказала. И кто она, и откуда она. Так что все от человека зависит.
И Леся оказалась права. Консьержка, услышав, что они идут к Юле из сто сорок третьей квартиры, моментально заулыбалась:
– Ах, вы к Юлечке! Очень хорошо, но с какой целью?
– Мы из женской консультации.