– А ты не превратишься опять в драконьера?
Долго же она думала. Я взглянула на руки: а вот интересно, что творится с лицом? Руки, за предыдущие сутки, стали выглядеть более нормально – почти как человеческие, даже когти будто бы втягивались и светлели, становились ногтями.
– По-моему, ты от нечего делать, придумаешь себе страхи. Ну-ка, подкинь в костёр вот тех мелких хворостинок.
А что я могла ей сказать? Я не знала ответа на этот вопрос.
Девочка принялась ломать и кидать в костёр хворост, и я смогла, наконец-то присесть: дневной переход не утомил бы так, если б не предыдущая почти бессонная ночь.
– Я посплю чуть-чуть.
Веша не ответила, и я моментально уснула, уткнувшись лбом в колени.
Проснулась от тишины: Веша молчала, перестав мурлыкать песенку за песенкой. С трудом заставив себя открыть глаза, осмотрелась: костёр горел, котелок над огнём деловито булькал, девочки не было. Это заставило меня вскочить, сердце зашлось во внезапно нахлынувшем страхе: тварь-из-бездны могла атаковать абсолютно бесшумно, внезапно, ребёнок мог даже не понять, что произошло!
Но спустя всего миг, страх отхлынул, оставив меня дрожать от, не менее внезапного чувства облегчения: Веша стояла у самого края обрыва, глядя вниз. В бездну.
– Веша! – позвала я, но голос сорвался на хрип, и пришлось повторить попытку. – Веша!
Девочка услышала, повернулась и вприпрыжку побежала ко мне.
Она остановилась передо мной, молча, одним взглядом спрашивая:
– Что случилось? Чего ты так кричала?
– Ты не боишься смотреть в бездну с обрыва?
– Нет. Не боюсь. Папа говорил, что это странно, все ведь боятся, а я – нет.
– И часто ты такое проделываешь?
– Смотрю в бездну? – уточнила девочка, – Нет, изредка. Сегодня пошла чтобы выкинуть требуху и шкуру, их запах может привлечь тварь.
– И с тобой ничего странного не происходило после этого? – я вспомнила слова Луня о мести Бездны – любому, кто попытается приоткрыть завес тайны.
– Всё, что могло произойти – уже произошло. И этого – достаточно.
Девочка умолкла и, усевшись у огня, принялась подкидывать ветки. Я боялась, что она расплачется, но Веша просто сидела, глядя в огонь и грустно опустив уголки губ.
На языке вертелся ещё один вопрос, ответ на который хотела бы получить. Но я промолчала.
Спустя некоторое время, поужинав и мгновенно осоловев, устроилась спать. Веша настояла на том, что дежурить первой будет она, и спорить у меня не было никакого желания. Я лишь надеялась, что нам немного повезёт, и ни одна тварь не наткнётся на лагерь. Иначе были все шансы проснуться уже у неё в желудке. В лучшем случае Веша успела бы поднять тревогу, в худшем… брр. Приказав себе спать чутко, мгновенно заснула, и боюсь, мой организм чихал на все приказы.
– Леля… – мягкая рука осторожно потрясла за плечо, – проснись, Леля, просыпайся!
То, что Веша говорила шёпотом, заставило мгновенно раскрыть глаза.
Костёр не горел, угли мягко переливались остывающим жаром, была глубокая ночь, низкие косматые тучи над бездной отсвечивали багрянцем. Глянув на девочку, проследила её взгляд – Веша смотрела в сторону Бездны.
На обрыве, там, где она стояла недавно, что-то происходило. Какое-то свечение, мягко-золотистое, с оранжевыми и алыми проблесками в глубине, клубилось на самом краю обрыва. Ближе к земле это свечение уплотнялось, становилось коричневатым, оттуда доносились слабые неразборчивые звуки.
– И давно ты это наблюдаешь? – шёпотом поинтересовалась я.
– Нет, совсем недавно, как ты думаешь, что это такое?
– Не знаю.
Размеры свечения уменьшались, зато оно всё больше уплотнялось, становилось тёмной массой, принимавшей всё более чёткие очертания. Процесс почему-то напомнил приготовление теста, когда кухарка тщательно вымешивает массу, чтобы оно стало крутым. Бездна сейчас точно так же вымешивала новую тварь.
Наконец, процесс был завершён, свечение померкло, и на краю осталось лежать небольшое тельце, издававшее звуки, слабо напоминающие поскуливание брошенного щенка. Мы переглянулись, думаю, ребёнок прочёл в моих глазах то же, что и я – в её: в них смешались любопытство и опасение, и – любопытство преобладало.
– Идем посмотрим? – спросила я, и девочка с готовностью кивнула.
При нашем приближении тварь открыла глаза, оказавшиеся круглыми и янтарно-жёлтыми, с чёрными вертикальными зрачками. Она наблюдала за нами безо всякого выражения, шумно дышала – бока ходили ходуном, словно только что бежала, под тонкой кожей просвечивали рёбра. Никогда в жизни ещё не видела новосозданную тварь – она была похожа на обычного новорождённого зверёныша, не было ничего устрашающе-демонического, что даже несколько странно. Отдалённо щенок напоминал Трофея – такая же лобастая пёсья голова, крупные лапы, стать… только броневых пластин не хватало, но они, очевидно, появляются с возрастом.
Устав или сообразив, что мы ему не угрожаем, щенок прикрыл глаза, покойно уложив морду на землю. Наверное, твари надо какое-то время отлежаться. В принципе… Можно, конечно, попробовать… Хотя никто не сможет предугадать результат. Но ведь у Луня получилось приручить Трофея?
После этих размышлений, поступок Веши для меня оказался тем более неожиданным.
– Умри тварь! – с ненавистью воскликнула девочка, выхватила маленький кинжал, которым на драгале её вооружил Хмысь, что есть силы ударила щенка.
Зато я успела оттащить её от лязгнувших рядом клыков: может, щенок ещё ничего и не понял, но реакция у него была отличная. Мы молча наблюдали агонию: всего лишь раз он взвизгнул и замолчал, в широко открытых глазах застыл расширившийся зрачок, с тем выражением, что часто можно увидеть в нашем мире: уходящего. Всего лишь раз увидев это выражение в чьих-то глазах, его уже не забудешь и не перепутаешь ни с чем другим. Умирающий видел что-то, недоступное живым, он уходил…
Последняя дрожь сотрясла небольшое тельце, и веко тихо прикрыло мёртвый глаз. Но нам не пришлось сталкивать труп с обрыва: оставив кинжал торчать в спёкшейся корке земли, тело щенка потекло, плавными тонкими струйками соскальзывая в Бездну: у едва родившейся твари всё ещё было сильным сродство со своей создательницей. Он не успел ещё никого убить, не вкусил плоти этого мира и не стал тварным.
Я не сразу поняла, что плачу, слёзы проложили две тёплые дорожки по щекам. Опомнилась, только когда рядом прозвучал голос Веши:
– Почему ты плачешь? – она смотрела с таким недоумением, что я усмехнулась сквозь слёзы.
– Почему ты убила его? – спросила я.
– Это была тварь, такая, которая убила моих родителей, да и многих других.
– Веша, – я опустилась перед ней на колени, так, чтобы заглянуть ей в глаза, – Веша, ты убила щенка – всё равно, что убила ребёнка. Ты понимаешь это?
Она помотала головой, в глазах появилось неприязненное выражение.
– Они убивают потому, что такова их природа, но их можно приручить, сделать друзьями, понимаешь? Они намного умнее, чем все думают, и намного преданней людей.
– Нет!
– Веша, – я положила руки ей на плечи, сообразив, что она сейчас просто развернётся и убежит, – Веша, убивать надо не щенков, убивать надо лишь тогда, когда твоей жизни угрожает опасность.
– Ты защищаешь тварь, потому что сама – драконьер! – выкрикнула она, и на глаза ей тоже навернулись слёзы.
– Нет, не поэтому, – покачала головой, отпустив её – мой друг однажды приручил тварь, спас её от смерти. С деревянной фигуркой Трофея ты играла на драгале.
– Этого не может быть!
– Это так. Ты совершила необратимый поступок Веша, совершенно не подумав. И, вполне возможно, потеряла друга. В следующий раз, если не хочешь думать сама или не знаешь, как поступить, спрашивай хотя бы у меня, ладно?
Она молчала, смотрела в сторону. Этот урок был нерадостным, но так часто случается. Но, по крайней мере, она его усвоила, как мне кажется.