Рассчитывать, как отец, на то, что, изменив цвет волос и прическу, она станет неузнаваемой, было весьма наивно и неосмотрительно.
– Береги себя, дорогая, – сказала ей на прощание Ингрид.
Лиза кивнула, но как только свет фонаря двинулся дальше, больше не смогла сдерживаться и громко всхлипнула.
В кафе она выпила пакет соку и поела немного печенья, которым ее угостила Ингрид, о печенье она потом пожалела – в животе начались какие-то странные ощущения. Впрочем, печенье скорее всего было здесь ни при чем – она просто была комок нервов. Она была настолько вымотана после бессонной ночи, что ей казалось, будто окружающие ей снятся. За соседним столиком какой-то мужчина читал «Нью-Йорк таймс». Интересно, нет ли в газете сообщения о ней? Убийство Стива Дэвиса широко освещалось в прессе, в том числе о нем писали и в «Таймс». И в сегодняшнем номере наверняка есть что-то о ней, о ее самоубийстве. Мужчина посмотрел в ее сторону, и она мгновенно склонила голову, чтобы волосы, упав ей на лицо, закрыли его.
В мотеле вчерашний парень за стойкой пообещал подготовить для нее комнату к полудню, и от облегчения Лиза чуть не расплакалась. Один доллар и двадцать центов в неделю, сказал он ей. Но она не знала, подходит эта цена для такой дыры или нет. Она никогда не путешествовала в одиночестве, хотя поездила по миру больше, чем кто-либо из ее сверстников. Концерты и фестивали… Но о ней всегда заботились взрослые – родители, Стивен или Катерина. Ей оставалось лишь приехать на все готовое и сыграть на скрипке стоимостью более двадцати тысяч долларов. Теперь, сидя на пластиковом стуле в холле с темным полом и заляпанными стенами, она понимала, до чего же была избалованной.
Она боялась, что уснет, пока дожидается комнаты. Но в полдень парень отдал ей ключ, и она, выйдя на улицу, поднялась по ступенькам на длинную наружную галерею и прошла к своему крохотному номеру размером с тюремную камеру, в которую так боялась попасть. Несмотря на то, что был день и сквозь тусклое стекло светило солнце, по полу, прямо у нее на глазах, пробежало два таракана. Но ее уже ничто не могло удивить. Ее интересовала только кровать, на которой, как ей показалось, под тонким зеленым покрывалом были постелены чистые простыни. Она заперла дверь, задернула шторы и упала на кровать, желая поскорее забыть тот ужас, в который превратилась ее жизнь.
Окутанная вечерними сумерками, Лиза сидела на кровати и пощипывала остатки сомнительного печенья – ничего другого съедобного у нее не было. Нужно было раздобыть где-то нормальной еды для поддержания сил, но есть ей, впрочем, совсем не хотелось. С другой стороны, если она не будет есть, то просто погибнет. Сейчас она даже не была уверена, что сможет сойти по ступеням мотеля на улицу. К тому же ее пугал тот жуткий мужчина, который заглядывал к ней в окно.
Она опять залезла под одеяло и, закрыв глаза, попробовала представить, что сейчас делает мама. Укачивает на руках Райли? В своем воображении она увидела малышку в розовой пижамке и почувствовала запах детского шампуня, которым ей обычно мыли волосы, и запах маминого крема для рук. Если бы только можно было стереть из памяти события двух последних месяцев и просто снова быть рядом со своей семьей!
Так она и заснула – с мыслями о родителях, Райли и Дэнни, а на следующее утро ее разбудил стук в дверь. Подняв голову от подушки, Лиза силилась понять, день сейчас или ночь. Но солнце, похоже, давно поднялось, во всяком случае, из дверной щели пробивались яркие лучи – верный признак того, что за порогом не ночь, а ясный день.
В дверь опять постучали.
– Джейд, – позвал женский голос. – Дорогая, это Ингрид. Пожалуйста, открой мне.
Сев на кровати, Лиза помедлила, примеряя на себя новое имя. Может быть, это ловушка и ей не следует открывать? Нет, теперь она Джейд и нуждается в участии и доброте.