– Такого просто быть не могло!
– Я знаю это, но у нее было такое чувство, будто ты ее бросила. Но когда я увидела твой кулон на фотографии с сайта, я поняла, что ты не хотела, чтобы она так думала. Правда не хотела.
– Больше всего я не хотела, чтобы она узнала правду о том, кто ее отец, Дженни, – сказала Джейд. – Вот этого бы я не хотела – чтобы кто-то об этом узнал.
Силия положила руку ей на колено. Дженни в это время молчала на другом конце линии. Джейд подумала, что произошел сбой связи, но Дженни снова заговорила:
– Есть еще один человек, который теперь знает об этом.
– Кто?
– Твой брат.
– Он знает правду?..
– Он здесь, в больнице. Мы приехали из Нью-Берна вместе. И да, я рассказала ему. Лиза, он должен был знать.
– Он уже разговаривал с полицией?
Дженни замешкалась с ответом.
– Нет, но я думаю, что он все-таки… я не знаю, что он собирается делать. Трудно предсказать его действия.
– Мы с Силией уже на пути… – Джейд проводила взглядом в окне проезжавшую мимо них фуру. – Я боюсь, что он скажет им, чтобы меня арестовали прямо в больнице, – пролепетала она дрожащим голосом. – Я хочу какое-то время побыть с Райли, Дженни. Он может предоставить мне эту возможность?
– Я поговорю с ним, – пообещала Дженни. – Я сделаю все возможное.
Когда разговор был закончен, Силия молча подставила Джейд плечо, и та положила на него голову. Неужели вся ее жизнь развалится сейчас на кусочки?
– Райли? – позвала она меня. – Ты спишь?
Я вспомнила, как ехала в кромешной темноте и как дорогу мне перебежал олень. Я очень надеялась, что я его не сбила. Однако я отчетливо слышала бешеный визг тормозов и скрежет искореженного металла. Я вспомнила, – или, может быть, мне это снилось? – как ехала на машине «Скорой помощи» в отделение неотложки, пристегнутая ремнями так крепко, что не могла пошевелиться. Мне было все равно, что со мной произойдет. И мне очень понравилось это прекрасное ощущение – когда тебя ничто не волнует, когда можно наконец все передать под контроль других людей. И я принимала все, что делали со мной врачи, на время теряя сознание и снова приходя в себя. Я вспомнила мучительно-яркий свет фар машины «Скорой помощи». И острую боль в голове. Неужели Дженни все это время была рядом со мной? А Дэнни? Был ли он тоже здесь?
Теперь я немного приоткрыла глаза и сощурилась от света.
Дженни сидела на стуле рядом с кроватью. Потом, наклонившись ко мне, взяла мою руку и поднесла к губам. А когда я посмотрела на нее, улыбнулась.
– Вот вы где, – сказала она ласково. – Вот они, эти красивые карие глазки! Как ты себя чувствуешь?
Я посмотрела вниз на свою опухшую левую руку – на указательный и средний палец были наложены шины. Голова раскалывалась от боли.
– Вообще-то хреново, – сказала я хрипло.
Дженни отпустила мою неповрежденную правую руку и, взяв с соседнего столика пластиковый стакан с водой, спросила:
– Хочешь попить?
Она дала мне соломинку, и я стала пить теплую воду, постепенно избавляясь от сухости в горле.
– Я все еще в реанимации? – спросила я, когда Дженни поставила стакан обратно на столик.
– Нет, ты уже в обычной палате. Здесь есть еще одна кровать, но она пока не занята. Так что, можно сказать, ты здесь абсолютно одна.
Я повернула было голову, чтобы посмотреть на другую кровать, но, почувствовав сильную боль в макушке, оставила попытки. Затем согнула колени, пошевелила пальцами ног и, убедившись, что нижние конечности не пострадали, вздохнула с облегчением.