Пудель немедленно встал на задние лапы, поджав передние, и носом поймал конфету. Потом подбросил ее в воздух, схватил на лету и зачавкал. Так ловко он все это проделал, что Берта не удержалась и захлопала.
— Ой как здорово! Только зачем вы все это мне показываете?
— Как зачем? Должна же ты увидеть хоть что-то стоящее перед смертью.
Когда Штайнберг пересилил страх и вошел, вампирша качала кресло и напевала колыбельную Берте… которая безмятежно спала. Это он определил по ее хриплому, точно кошачье мурлыканье, дыханию. Но почему?
— У вас есть еще bambini ? — обратилась к нему вампирша.
— Мой сын Леонард, он сейчас в саду. Но Леонард тут причем?
— Он содержит в себе много зла… моменто… а! Праведный гнев пылает в его сердце, — нараспев произнесла Лючия, а Штайнберг вздрогнул от неожиданности. За весь вечер это была первая грамматически правильная конструкция, соскользнувшая с карминно-красных губ.
— Кто — он?
— Вы знать не худше, чем я, — вздохнула Лючия.
Разговаривать на немецком было очень утомительно. Этот язык она знала в основном по ариям Царицы Ночи, а слова в них весьма специфические.
— Берта — это ребенок, который родился в первую очередь? Эээ… первенка?
— Да, перворожденная, — с запинкой произнес Штайнберг. В самом слове для него сосредоточился какой-то невыразимый, инстинктивный ужас, словно память о событиях, произошедших и давно, и не с ним.
— Кошмарррр! И вы еще удивляться! Вам нужно было сразу сообщить!
— Да, я понимаю! Это ведь он вас прислал? Но теперь-то вы поможете моей дочери? — он просительно заглянул примадонне в глаза, но та отвернулась. — Пусть она не умрет, пожалуйста? Мне все равно, во что она превратится… только пусть… чтобы не насовсем, а? Раз вы здесь, значит, вы можете ей помочь!
Он схватил Лючию за руки, но вампирша без труда отцепила его скрюченные пальцы и отошла назад, глядя на него со смесью жалости и отвращения. Тогда он рухнул на пол. Кто бы мог подумать, что однажды он станет ползать на коленях перед итальянской певичкой, умоляя убить его собственную дочь?
— И да, и нет, — сказала примадонна.
— Что это значит?
— Да — я мочь сделать из нее вампир. Нет — я не мочь сделать вампир только из нее. Вот, вы читать.
Она протянула ему телеграмму, и в ее глазах мелькнуло сочувствие. Или показалось? Итальянка так быстро отвернулась, что не разберешь. Если бы он не знал, что вампиры — безжалостные твари, то подумал бы, что Лючия очень, очень смущена.
Если опустить «зпт» и «тчк» и восстановить задуманный текст, послание выглядело бы вот так.
"Любезный друг мой!
До меня дошли слухи, будто моей собственности вскоре будет нанесен непоправимый ущерб, а посему я отдал распоряжения, дабы предотвратить вышеупомянутую потерю. Сейчас, когда вы читаете это письмо, вам как никогда хочется отдать мне тот старинный долг. Или слово «сбагрить» будет более подходящим? Подобное рвение заслуживает всяческих похвал. Я полагаю, что вы, будучи человеком сведущим в финансах, никак не могли упустить из виду, что за долгие годы, в течении которых вы предпочитали хранить благоразумное молчание, по вашему долгу успели набежать кое-какие проценты? Поскольку в настоящий момент я слишком занят, чтобы навестить вас лично, подательница сего взыщет с вас сумму в полном объеме.
С надеждой на скорую встречу,
ВдМ"
— Он хочет заполучить нас всех, — сказал Штайнберг, даже без намека но вопросительную интонацию.
— Si , — сказала примадонна.
Ей совершенно не нравилось происходящее.