— Нет, — ответила я, призвав на помощь всю свою храбрость. — Я думаю… Я хотела сказать… Моя подруга как-то рассказала мне об очень странном явлении: однажды днем она вошла в комнату, где сидели ее мать и сестры, и увидела на диване молодого человека, которого никогда раньше не встречала. Но потом она обнаружила, что для всех других он оставался невидим. Он поднялся с дивана и направился к ней — она не испугалась — а потом… вроде бы растворился в воздухе. И вот мне хотелось бы знать… может быть, она впала в транс?
— Я не думаю, что это можно объяснить трансом… и вы, очевидно, уверены, что ваша подруга не обманывалась сама, или…
— Я совершенно уверена, что все произошло именно так, как она мне описала.
— И ваша подруга не испугалась? Это совершенно необычно.
— Она не испугалась молодого человека… Она сказала, что не приняла его за привидение, потому что он был такой обыкновенный: она слышала звук его шагов по полу. Но все это ее совершенно потрясло — ведь она знала, что другие его не видели.
В комнате вдруг стало очень тихо. Я чувствовала, что Джон Монтегю то и дело переводит взгляд с меня на доктора Раксфорда и обратно.
— Ваша подруга только один раз пережила такой опыт?
— Думаю, да… Это случилось с ней спустя несколько недель после серьезного падения, от которого она много часов оставалась без сознания.
И снова я ощутила, как гнетет меня пристальный взгляд доктора Раксфорда, словно знающего все, о чем я умолчала.
— Это может быть вполне объяснимо — но, разумеется, мне пришлось бы сначала осмотреть юную леди, чтобы увериться в этом, — то есть это может объясняться тем, что она перенесла повреждение мозга, оно называется лезия, которое, вероятнее всего, само собой излечится через некоторое время.
— Она, несомненно, будет очень рада услышать это, сэр, и почувствует большое облегчение.
— Облегчение, мисс Анвин?
— Я хотела сказать — оттого, что это излечится.
— Понятно.
Доктор Раксфорд продолжал смотреть на меня с интересом и будто размышляя о чем-то. Я чувствовала, что он побуждает меня сказать больше того, что я уже сказала, но тут Ада нарушила молчание, спросив, есть ли какие-нибудь новости о слушаниях по поводу исчезновения его дяди.
— Я полагаю, миссис Вудворд, что постановление о признании его скончавшимся будет вынесено в довольно скором времени. Но на ваш вопрос уместнее ответить мистеру Монтегю.
— Здесь все должно быть просто, — сказал Джон Монтегю. — В случаях, подобных этому, где нет конфликтующих интересов — то есть нет никого, кто может понести потери в случае признания смерти, — дело суда сводится к простому решению: является ли, на основании представленных доказательств, неопровержимо вероятным, что пропавший человек скончался. И учитывая, что Корнелиус Раксфорд был слабым пожилым человеком, тот факт, что никто его не видел со дня грозы, разразившейся три месяца тому назад, уже является достаточным доказательством: каким бы образом он ни выбрался из дома, он не смог бы пережить ночь в лесу.
Единственной реальной трудностью будет объяснить, как он вообще смог выбраться из своих апартаментов. Дрейтон — его слуга — говорил мне, что видел, как Корнелиус в тот вечер ушел к себе в семь часов, еще до того, как началась гроза. Когда я прибыл туда через сутки, все двери оказались запертыми изнутри не только на ключ, но и на засовы, так что мне пришлось взломать дверь в кабинет. Все окна, разумеется, были закрыты и заперты на щеколды, да и в любом случае, они расположены слишком высоко, чтобы он мог до них дотянуться. Так что, либо он ушел через какой-то тайный ход, хотя тщательные розыски не обнаружили и следа чего-либо подобного, либо мы с Дрейтоном ошиблись.