Возьмите, например, месмеризм: сколько было крику, сколько восторгов — просто повальное увлечение двадцать лет назад; а теперь многие профессионалы отвергают его с порога, как нечто не более научное, чем стуки духов на спиритических сеансах. А ведь месмеризм дает неизмеримое облегчение приступов боли и, вполне возможно, при лечении хронических заболеваний, в частности — сердечной болезни. Мне удавалось добиться замечательных результатов у некоторых моих пациентов, и тем не менее я не решился бы описать их в печати: меня и без того многие считают шарлатаном.
Мы отнесли кофе и бренди в мой кабинет — Магнус, как и я сам, не курил — и уселись в креслах перед камином. Две свечи горели на каминной полке; комната позади нас оставалась во тьме.
Я спросил Магнуса: как месмеризм может помочь в лечении болезней?
— Следует помнить, — ответил он, — что наш мозг влияет на деятельность нашего сердца независимо от того, осознаем мы это влияние или нет. Если, например, вами овладевают страшные мысли, ваш пульс учащается, дыхание становится менее глубоким и убыстряется. Мы привыкли думать о таких реакциях, как о непроизвольных, но здесь причина и следствие могут меняться местами: вы можете придумать страшную сцену, для того чтобы пульс стал более частым. Индийские факиры распространили этот контроль — мы можем так назвать это явление — гораздо дальше, так, что все телесные процессы, которые мы можем считать автономными, могут управляться сознанием: не только работа сердца и легких, но пищеварение, чувственные восприятия, температура тела и так далее. Так, индуистский монах может пройти невредимым по слою докрасна раскаленных углей или привести себя в состояние, подобное зимней спячке, оставаться похороненным заживо в течение многих часов, а то и дней, тогда как вы или я задохнулись бы уже через несколько минут.
Следует также помнить, что месмеризированному объекту можно приказать не чувствовать боль, и он не будет ее чувствовать: так часто делают на сцене, и это может быть столь же эффективно при хирургических операциях. Теперь вам уже не покажется пустой фантазией, не так ли, что если, например, я внушу пациенту, что, когда он проснется после транса, кровь его будет струиться по сосудам более свободно, может последовать улучшение? По правде говоря, я не вижу причин, почему, следуя тому же принципу, нельзя приказать злокачественной опухоли уменьшиться, как это спонтанно происходит время от времени.
— Но если это правда, — воскликнул я, — и вы говорите, что добились замечательных результатов у ваших пациентов, вы же сделали великое открытие. Почему же оно не принято всеми?
— Ну, прежде всего это не мое открытие. Об этом говорил Эллиотсон тридцать лет тому назад, но он превратил демонстрации своих опытов в цирк и был вынужден покинуть свой пост. Во-вторых, и это главное, потому что мы не знаем, как именно мозг влияет на тело; мы можем говорить об электробиологическом влиянии или об идеомоторном воздействии, но эти определения всего лишь ярлыки, налепленные на тайну. Я вижу улучшение, мои пациенты чувствуют пользу такого лечения, но для скептика это всего лишь самопроизвольное исцеление, а я не могу доказать, что это не так. До тех пор, пока физический механизм воздействия не будет открыт, анатомирован и расчленен, этот метод не будет принят профессиональными медиками.
— Но разве пациенты скептиков не бросят их, чтобы перейти к вам?
— Позвольте мне, в свою очередь, задать вам вопрос: если бы вы сегодня утром почувствовали себя не очень хороню и месмерист предложил бы вам свои услуги, вы бы согласились их принять?
— Ну… Нет…
— Вот именно! Вы бы прогнали его как шарлатана.
— Однако теперь, когда я узнал…
— Вы узнали лишь потому, что познакомились со мной; если бы вам пришлось спрашивать совета у вашего врача, он скорее всего заверил бы вас, что это все было дискредитировано много лет тому назад.