– Не знаете, кто этот Л? – спросил у старика он.
– Преступник и убийца Люк Даргас, – пояснил тот. – Во всяком случае, так говорят документы. Их мне забрать не позволили.
– И как выглядит этот Люк? – начал волноваться полицейский.
– Никто его не видел. Никто даже не знает, из внешнего он мира или же внутреннего. Не известен ни его возраст, ни происхождение. Разве что пол.
– Что значит неизвестно, к какому миру он принадлежит? Если он убирает людей из внешнего мира, значит, он должен находиться где-то среди нас.
– С чего ты взял? – прищурился старик. – Мы не хотим причинять вред людям из внешнего мира. Среди них наши дети, родители, друзья.
– Наши враги не они, – пояснила девушка. – А система, которая ими манипулирует. Мы хотим всего лишь открыть им глаза на реальные вещи, но никак не… Это противозаконно. Преступления крайне редки, что в мире нашем, что во внешнем. Особенно во внешнем. Людям незачем убивать и грабить на самом деле, когда сделать это внутри себя гораздо легче.
– Тогда… против чего мы воюем? – замешкался Люк. – Против мира без насилия? Чего плохого в том, что?..
– Что с тобой, Гари? – сохранял подозрительность старик, протягивая руку к его лбу. – Ты как будто забыл, что сам проповедовал.
– Я ничего не проповедую, – стряхнул его ладонь Люк. – У меня только одно правило: не вмешиваться в жизнь других. И если нынешний человек не вмешивается в жизнь постороннего, ничего предосудительного я в этом не вижу.
– Но эти люди не люди вовсе, – вступилась Маха. – Ты сам об этом не раз говорил. Это уже новый вид. Вид, который желает стать бессмертным. Ты никогда не отличался адекватностью, но сегодня переступил все границы, – заключила девушка, опускаясь на землю и занимая позу лотоса.
– Прежде чем что-либо понять, мне следует навестить внешний мир, – оправдался Люк. – Я в нем когда-нибудь уже бывал?
– Ну, разумеется, Гари! Ты постоянно там обитаешь, потому что работаешь на местную полицию.
– Значит, я все-таки полицейский? Полицию во внешнем мире? – удивился он. – Как такое возможно? Что насчет моих отпечатков пальцев и фальшивых документов?
– Ты двойной агент, Гари. Не полицейский, – исправился старик. – Просто работаешь под прикрытием, поэтому твое рабочее место находится в полицейском участке. Двойным агентам позволено пользоваться фальшивыми документами. Они полагают, будто ты следишь за нами. Будто ты подосланный кролик, понимаешь, о чем я?
– Но что, если я действительно работаю на них? – с опаской спросил он. – Что, если мое настоящее имя не Гари? Что, если я убираю своих же?
– Это исключено. Если бы это было правдой, нашей коммуны уже давно бы не существовало. Ты столько раз прикрывал наши задницы, что это даже абсурдно. Наконец, они не знают, кто ты такой. Это наше главное оружие.
– И кто я такой?
– Ты Гари Даласкиз. Человек, с которого все начиналось, – улыбнулся тот. – В то время как они думают, будто ты один из последователей. А значит, один из тех, кого запросто можно переманить деньгами и сказками о хорошей жизни.
Люк задумчиво кивнул.
– Дайте адрес конторы, в которой я работаю во внешнем мире.
– Я сам тебя подброшу, если хочешь. Кстати, я слышал, что у них появилось оружие, способное вычищать память, но не мог подумать, что они уже пустили его в ход.
– Полагаете, памяти меня лишили специально? – нахмурился мужчина.
Он вспомнил свою первую встречу с Кристиной. Незнакомка с подозрительно добрыми намерениями вполне могла сойти за агента внешнего мира. Она исчезла так же внезапно, как появилась.
– Забирайся в фургон, – махнул на раскрашенный в радужные цвета пикап он и отер ладони о грязные штаны цвета хаки, прежде чем занять водительское кресло.
Когда автомобиль тронулся, Люк продолжил размышления вслух.
– Я вижу много противоречий. Вы говорите, внешний мир избавлен от преступности. В то же время в нем есть полицейские участки.
– Преступники – это мы. А защищают они себя.
– В таком случае, каким образом вы попадаете в мир внешний? И почему вас не арестовывают? Например, когда вы осматривали квартиру покойного сына.
– Во-первых, – насторожился старик, – мой сын еще не покойник. Во-вторых… Тебе что-то известно? – обернулся и посмотрел на него упор он. – О моем сыне.
– Мне мое имя неизвестно, не говоря уже об остальном.
– Честно признать, – потер подбородок тот, – я и сам не раскусил этого момента. Сам поразился такой официальности, ожидал облавы.
– Так зачем пошли?
– Я был подавлен! – возмутился старик. – Растоптан! Посмотрел бы я на тебя, узнай бы ты о смерти единственного сына. Я жил для него большую часть жизни, и вот… Ты не представляешь, каково это, умирать позже собственных детей. Тебе кажется, будто ты оставляешь что-то после себя, и тут приходится держать тело мертвого ребенка на руках.
– Вы держали его тело?
– Фигурально выражаясь. Если честно, я сразу почувствовал, что его нет в живых. Еще до того, как мне позвонили. Родительское сердце никогда не обманывает. И в то же время оно надеется на лучшее. Хотя и знает правду. Я хочу верить.
– Вы встретились с полицией внешнего мира? Они опросили вас?
– Признаться, очень вежливо, без нажима. Более того, предоставили доступ ко всем документам и личным данным сына. Может, у них сохранилось какое-то уважение к родителям покойников? – горько усмехнулся старик.
– И это все? Вы уверены, что они?..
– Уверен, Гари, – убежденно отмахнулся тот. – Я же не маленький.
– Но что, если… – нехотя выговорил мужчина. – Что, если это я попросил их вас не трогать? Получается, это дело расследую я. Вполне логично, если учесть все вышеуказанное.
– Да, но ты не учел того, что сам не рассказывал нам об этом деле. Ты никогда ничего от нас не скрывал. А уж о смерти моего сына рассказал бы и подавно. Это я сам хотел тебя об этом попросить, но раз уж зашел такой разговор…
– Я попытаюсь разузнать все возможное, сэр. Тем более что это в моих же интересах. Ваш сын пропал неделю назад. Как раз в то время, когда пропал я. Случайностей не бывает. Эти события как-то связаны.
– Возможно, – уставился в пустоту водитель.
– Как зовут вашего сына?
– Том Черил.
Люк отвернулся к окну и выдохнул. Он знал не так много имен, чтобы забыть то, которое принадлежало телу в его автомобиле.
– Что, если я скажу, что это я убил вашего сына? У меня были на то какие-то причины?
Старик непроизвольно обернулся и дернул руль, отчего машина съехала на обочину, но тут же реабилитировался и вернулся в строй, не скрывая улыбки.
– Это исключено. Ты спас слишком многих, чтобы кого-то устранять.
– Но что, если я устранил одного ради тысячи? Это вполне на меня похоже. Прежний я выбрал бы такой вариант. Мой образ мысли вряд ли мог измениться.
– Жертвенность – не по твоей части.
– Но разве я не жертвую собой, чтобы спасти вас всех?
Старик уверенно покачал головой.
– Я не верю, что ты способен на убийство. Ты даже животное пальцем не тронул ради спасения тысяч. Ты один из тех, кто верит в судьбу.
– И поэтому не верю в силу выбора, которую отстаиваю этой коммуной? – нападал Люк. – И разве жизнь животного меньше по значимости? Чем вы ее мерите?
– Я лишь сказал…
– Разумом? – не отступал Люк. – В таком случае, животное может оказаться куда разумнее вас. Даже листок с дерева может оказаться куда разумнее человека, потому что не наполняет голову всяким дерьмом.
– Раньше, помнится, ты говорил, что глупую мысль от умной ничто не отличает.
– А теперь говорю, что все мысли равнозначно глупы.
– Я тебя и раньше не понимал, Гари, – обернулся старик. – Ты разговариваешь на кодовом языке? Если прослушивают или следят – дай знак.
– Пускай прослушивают, – отмахнулся он. – Я еще сам не до конца принял эту реальность. Возможно, это какой-то длинный, продуманный до деталей сон, в то время как я лежу в клинике с комой из-за сердечной недостаточности. Знаете, мне кажется, когда-то я слишком много пил.
– Ты и алкоголь в этом мире несовместимы. Хотя наркотиками когда-то баловался. Опять же это исключительно мое предположение. Уж больно странный ты тип. Удивительная у тебя все-таки память. Ты помнишь какие-то несуществующие вещи, а свое настоящее совсем забыл. Видимо, их прибор не только вычищает мозг, но и заливает в него новую информацию.