– Я всего лишь агент по недвижимости, – быстро отчиталась она. – И просто тебе помогла.
– Если не расскажешь все от начала до конца…
Мужчина сжал пальцы на шее девушки и поднял ее на дюйм от земли. Она закашлялась и принялась отрывать его непомерно длинные пальцы, удивляясь невероятной для столь тощего телосложения силе. Люк испугался, когда ее голова запрокинулась, ослабил хватку и поставил девушку на ноги, прислонив к стене. Кристина согнулась пополам, истерично кашляя и набирая воздух в грудь.
– Я действительно агент по недвижимости, а здесь осталась, потому что… Мне больше некуда идти.
– Ты живешь не здесь. И родители твои тоже не здесь живут.
– Верно, – согласилась она. – Здесь я из-за своего молодого человека. Он уехал в командировку, а я решила навестить его без предупреждения. Он дал ключи от своего дома, поскольку мы должны были пожениться через месяц, и я могла переехать к нему. Но как выяснилось, он успел заселить дом какими-то шлюхами. Он их периодически менял. Это здорово подпортило мое настроение, и я отправилась к следующему клиенту сильно подавленной. Разумеется, ему нагрубила и, разумеется, получила выговор в виде увольнения. Уставшая и разбитая, села в автобус до аэропорта, но заснула. Там меня подчистую ограбили. Все. Это все, я клянусь! Ничего криминального. Дальше меня подобрал ты, и мы попали в общую локальную катастрофу. И какого черта это ты меня опрашиваешь? – пришла в себя девушка. – Разве не должно быть наоборот? Я же не спрашиваю, откуда в твоей машине труп и пистолет!
– Потому что мне нечего сказать, – спокойно ответил он, возвращаясь к дивану. – Я всего лишь полицейский, который расследовал дело об убийстве.
– Но это ничего не объясняет и ничего не гарантирует. Где подтверждение? Ты даже именем фальшивым назвался. А ведь это было еще до того, как ты лишился памяти.
– А как меня зовут? – поднял уставшие глаза он.
– По документам, – вынула бумаги из кармана девушка, —Сет Датруд.
– Так и есть, – спокойно согласился он, рассматривая лицо на фотографии. – Да, это я. Моя одежда и моя прическа. Не помню, что у меня было желание отращивать волосы. Чертовски чего-то хочется, – постучал по карманам он.
– Я дам тебе это, если поможешь разобраться с тем парнем в машине, – выдвинула условие Кристина.
Убеждать Люка не требовалось. Он вышел из дома на полусогнутых ногах и распахнул дверь автомобиля.
– Полагаю, вызывать полицию уже поздно, – рассуждала Кристина.
– Почему?
– Конечно, можно было бы еще с месяц-другой с ним потусоваться, – скептически ответила она. – Да раскрой глаза, наконец! Может, в прошлом веке у каждого жителя мертвец и считался чем-то вроде домашнего питомца, но в нашем убийство карается очень жестоко. Что предлагаешь им сказать? То, что мы оставили его в качестве сувенира?
– Но почему ты не позвонила?
– Удивительная проницательность. И не менее удивительная хитрость. Убить человека и заставить постороннего взять на себя вину…
– Если преступление совершил я, то мне и отвечать. Даже ом случае, если я не помню, за что и как убил этого человека.
– Мы не можем оставить его здесь, пока будем разыскивать родственников и виновника торжества, – заметила Кристина.
– Предлагаешь его похоронить, а уже потом заняться расследованием?
Девушка повела плечами, вынула блок сигарет из бардачка и оставила на крыше автомобиля.
– Занимайся этим сам. Вот твои батарейки.
Люк справился с этим заданием менее чем за час. Собрал достаточное количество древесины, развел костер, соорудил ложе для усопшего. Еще через десять минут предложил Кристине проводить мертвеца в загробный мир за компанию. Девушка, хотя и с большим недовольством, бросила уборку на кухне и последовала за ним.
– Я думала, ты его закопаешь, – застыла на пороге она.
– Он должен сгореть, – спокойно сказал полицейский.
– Я еще нужна?
– Да, потому что одному туда идти страшно.
– Ты веришь в то, что его еще что-то ждет?
– Я это знаю. Мир бесконечен, а значит, и человек бесконечен, потому он – часть мира. Жизнь – это лишь подготовка к смерти. Поэтому жизнь по сравнению со смертью почти миг, который не замечает душа. Жизнь – это борьба со смертью. Некоторые умирают всю жизнь. Но только те, кто борется, побеждают. Каждый миг равен смерти. Каждый миг бесконечен и каждый может закончиться. И ты можешь закончиться в любой момент.
– Я не верю в сказки, поэтому боюсь смерти.
– Смерть страшна лишь для тех, кто ее боится. А для тех, кто не боится, ее нет. Они знают, что их ждет. Душа заключена в теле до тех пор, пока с ней не попрощаются и не отпустят.
– Это тот мужчина, чьи документы я нашла в бардачке? Том Черил? – перевела серьезный взгляд на Люка она.
– Понятия не имею, кто это. Можно взглянуть на его фотографию?
– Ты выбросил его паспорт из окна машины перед тем, как мы разбились.
– Но ведь мы не разбились. Мы живы, так? – нахмурился Люк.
– На загробный мир это явно не похоже, – невольно обернулась по сторонам она. – Или похоже?
Кристина отмахивалась от усилившегося запаха гнили, а Люк опустился на холодную осеннюю землю и застыл в позе лотоса с закрытыми глазами. Когда стемнело и ветер стал нестерпимо холодным, она ушла в дом за теплой одеждой и кофе. Люк дождался, когда догорит последняя ветка, а от соломенной горы останется горстка пепла. Ему казалось, будто он прощается с кем-то очень близким. Возможно, самым близким, кого он когда-либо знал. Однако имя Тома Черила ни о чем ему не говорило.
***
– Нам нужно выбираться, – заявила Кристина следующим утром, добивая последнюю банку с консервами. – Я обнаружила бак с бензином у тебя в подвале, так что…
– Как выглядит современная еда? – спросил он, смотря на ее трапезу с неподдельным интересом.
– Примерно так же. В домашних условиях люди готовят все реже.
– Ты хочешь сказать, женщины готовят все реже, – уточнил он.
– Женщины, мужчины, какая разница? Моя мать особо готовить не любила и всю еду заказывала на дом даже в то время, когда можно было без этого обойтись.
– Твоя мать еще жива?
– Да, и просила позвонить, как доберусь, однако настроения с ней у меня разговаривать нет. Мы вообще с ней ладим не особо хорошо. Честно признать, не думаю, что я вообще когда-либо ее любила или хотя бы уважала. Она мне не родная. Еду приближают к той, которой питаются космонавты, – перевела тему Кристина. – Минимум вкуса – максимум пользы.
– А мясо едят до сих пор?
– Как видишь, – сказала она с набитым ртом. – Но я мясо ем только в крайних случаях.
– Ты вегетарианка?
– Не обязательно навешивать ярлыки на тех, кто что-то не делает. Не верует – значит атеист. Не ест мясо – значит вегетарианец. А как называются те, кто мясо ест?
– Морбосарианец? – пожал плечами Люк.
– В таком случае, лучше оставить все как есть.
Он внимательно осмотрел ее облегающие штаны и свитер.
– Это обыкновенная консервативная одежда, – заметила его любопытство Кристина. – Так мы будем собираться? Если ты полицейский, то твое имя, вероятно, осталось в какой-то базе данных. Хотя как по мне, так ты скорее беглец из клиники Дарсон.
– В базе данных?
– Каждый человек содержится в какой-то базе данных, – устало пояснила она. – Информация о нем хранится на глобальном компьютере. И ты не исключение, даже если умер полвека назад. Твои предпочтения, привычки, желания – все это достояние общественности.
– Чему здесь удивляться? – поморщился Люк. – Чем скуднее жизнь, тем мощнее мир, который создает воображение. И чем глубже мир в мире, за которым наблюдают, тем ярче картинка и шире возможности.
– Наркотики в наше время нелегальны. Шестидесятые закончились много лет назад, – предупредила она. – Собирайся, мы едем. Помнишь, как водить автомобиль?
– А этого нет в базе данных моих возможностей?
– Не будем рисковать, – взяла ключи со столика она, чтобы занять место водителя.
Пустая дорога и такая же автострада сопровождала их на протяжении двух часов. Наконец, показался первый признак жизни в виде стоянки. Кристина заполнила бак на деньги, собранные в карманах Люка. В общей сумме их оказалось немало – в районе тысячи евро разным номиналом. Помимо евро она обнаружила денежные единицы других государств, многие из которых не встречала даже в выпускающих такие купюры некогда странах.