Присутствующие оживленно беседовали и дружески жали друг другу руки, но затем дождь припустил сильнее, все попрятались под зонтики и побежали к своим машинам. Панихида должна была продолжиться в клубе ветеранов зарубежных войн.
Когда Квин подошел к дверце своего пикапа, Люк Стивенс перебрался через канаву, чтобы пожать ему руку. Он не виделся с Люком со времени окончания школы, но тот почти не изменился с того времени: те же каштановые вихры, смазливое лицо и самоуверенная улыбка. Стекла его очков в золотой оправе усеяли дождевые капли, костюм промок. Стивенс коротко улыбнулся, пожал Квину руку и неуклюже заключил его в объятия. Он чувствовал себя неловко из-за того, что увел Анну Ли, когда Квин служил в армии. Люк окончил медицинский колледж Тулейн и вернулся жить и умирать в Иерихон.
Квин начал было что-то говорить, но Люк быстро повернулся и пошел к своей машине. Квин увидел со спины Анну Ли в черном платье, которая забралась в салон машины и захлопнула дверцу. Черт, он все равно не знал, что сказать.
Клуб ветеранов зарубежных войн располагался в здании из шлакобетона с настенными росписями на европейские, вьетнамские и иракские сюжеты. Рекламные плакаты, вывешенные снаружи две недели назад, гласили: «ПО СУББОТАМ БИНГО И ЖАРЕНЫЕ СОМЫ». Квин снял мокрое пальто, ослабил влажный галстук и сел за стол с тремя стариками. Один из них оглядел пустую комнату, больше для вида, чем из опаски, и вытащил бутылку виски Wild Turkey. Другой пошел на кухню за чашками для кофе.
– Ты так и не увиделся с матерью? – спросил старый мистер Джим, ветеран Третьей армии, который рассказывал посетителям в своей парикмахерской истории о встречах с Паттоном. У него даже хранилась карточка этого святого, снятого во время их вторжения в Бельгию. Нос старика напоминал брюкву, глаза – бледно-голубые щелки.
– Нет, сэр.
– Она хочет тебя увидеть.
– Да, сэр.
– Не сердись на нее.
– Хэмп был ее братом, – напомнил Квин. – Не большой труд – поприсутствовать на его похоронах.
– Они некоторое время не разговаривали, – заметил мистер Джим. – Поссорились.
– Ссора из-за ничего, – возразил Квин. – Хэмп почти месяц не разговаривал с ней, после того как она назвала Джона Уэйна пидором.
Старый судья Блэнтон, седоволосый коротышка в черном костюме, откупорил бутылку виски. Лютер Варнер, бывший морпех во Вьетнаме, владелец «Квик-Марта», вернулся с четырьмя разномастными чашками. Варнер закурил длинную дешевую сигарету. Квин предпочел бы, чтобы он принес сигары.
Он чувствовал себя среди них, с их обращениями «сэр» друг к другу и вежливыми рукопожатиями, не в своей тарелке. Квин не входил в компании парней, сидевших по утрам в заведении Варнера, поглощая кофе. Но сейчас он находился здесь после службы в армии, а старшие парни словно поощряли его: «Посидим и поболтаем. Ты ведь теперь один из нас».
– Ты не надел военную форму, – заметил судья Блэнтон.
– Я поносил ее достаточно.
– Вас перебрасывают в другое место? – поинтересовался мистер Джим.
– Мы только что вернулись, – пояснил Квин. – Третий батальон пробыл в Афганистане шесть месяцев.
– Много воевали?
– Как всегда.
– Молодых парней всегда призывают, когда дело швах, – сказал Варнер.
– Не понимаю, зачем он так поступил, – произнес мистер Джим. Он пристально смотрел в пустой угол, не прислушиваясь к разговору.
Квин насторожился. Другие старики переглянулись и опустили глаза в стол.
На добрых двадцать секунд установилось молчание. Квин слышал лишь дыхание присутствующих и шум дождя, барабанящего по крыше.