Лоусона несколько лет назад перевели служить в отдел уголовного розыска городка Кру, в то время как Бартон оставался в Честере.
– Куда, черт возьми, подевались твои волосы?
– Это все отцовство. – Бартон ухмыльнулся и провел ладонью по остаткам коротко остриженных волос.
– Неужели ты стал папашей?
Улыбка сержанта стала еще шире.
– Ага. Парень. Вот‑вот исполнится полтора года.
– Ну что ж, мои поздравления! – Стив по‑настоящему обрадовался: в пору их совместной работы жена Фила проходила нескончаемое лечение от бесплодия.
Они бок о бок зашагали к месту преступления, где уже копались криминалисты.
– Признавайся, в чем заключается секрет твоей вечной молодости? – спросил Бартон. – Прячешь на чердаке непристойные картинки?
Лоусон расхохотался.
– Скорее просто немного похудел, – парировал он.
– Нет, что‑то еще изменилось… – Бартон прищурился, внимательно оглядел инспектора и прищелкнул пальцами. – А, ты наконец‑то избавился от этой плесени на подбородке!
– Преждевременная седина – неприятная штука. А белая как снег борода неприятна вдвойне.
– Согласен, но почему «преждевременная»? – с лукавой улыбкой спросил Бартон.
– Отрадно видеть, что вы по‑прежнему ни в грош не ставите субординацию, сержант. – Они ступили на узкую подъездную аллею, ведущую к школе, и Лоусон окинул взглядом место преступления. – Итак, что мы имеем?
Бартон моментально посерьезнел:
– Дочь видела, как ее тащили. Ублюдок сбил девочку с ног, когда она пыталась помочь матери освободиться.
– С девочкой все в порядке?
– Если не считать того, что она сильно напугана.
Они наблюдали за тем, как группа экспертов, похожих в своих комбинезонах на гигантских белых личинок, встав на четвереньки и образовав полукруг, медленно продвигается к БМВ, припаркованному в начале школьной аллеи.
– Кто она, похищенная? Нам это известно?
– Клара Паскаль.
Их глаза встретились. Лоусон тихонько присвистнул:
– Вот черт!..
– Слушания по делу Касаветтеса должны были начаться на этой неделе, верно? – спросил Бартон.
– В пятницу. Пришлось отложить разбирательство из‑за попыток запугать свидетелей.
Оба замолчали, размышляя над тем, что же в действительности кроется за похищением. Перед машиной на асфальте валялась черная туфля на каблуке. Один из экспертов затянутой в перчатку рукой подобрал ее и осторожно опустил в пластиковый пакет, предназначенный для вещественных доказательств.
– Эксперты собирают образцы тканей, пыли, следы шин, отпечатки ног, но эта чертова оттепель спутала нам все карты, – пожаловался Бартон.
К ним подошел человек в белом комбинезоне.
– Нам необходимо взять образцы волокон с одежды девочки, и как можно быстрее, – сказал он, понизив голос.
Сгрудившиеся за лентой зеваки – в основном родители школьников – с любопытством вытянули шеи в надежде не пропустить ни единого слова.
Лоусон внимательно посмотрел в сторону школы. Колокол на церковной башне за игровой площадкой пробил десять часов.
– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещал он.
– Еще час или два, и любые волокна, которые могли попасть на ее одежду во время контакта с похитителем, будут для нас потеряны.
– Интересы ребенка превыше всего, – сказал Лоусон.
Эксперт, очевидно, ожидал подобного ответа, поскольку кивнул и все тем же тихим размеренным тоном не без едкости осведомился:
– Однако, инспектор, беспокоясь об интересах дочери, вы случайно не забываете о матери, а?
Лоусон обернулся и посмотрел на криминалиста.